Этих философов часто бранили за недооценку роли чувств в жизни общества: так, Шиллер написал едкую эпиграмму против Канта: ее персонаж сомневается, нравственно ли он поступает, когда делает добро с удовольствием, и голос совести требует совершать добро с чувственным отвращением, но под властью всеобщего требования «долга». Романтики, для которых важно, чтобы в поэзии были именно их чувства и ощущения, чтобы поэзия созидала именно их самосознание (поэзия была для них таким же созиданием завершенной личности, раскрытием истинной человеческой формы в человеке, как для Платона – эрос, а для многих наших современников – травма), с недоверием относились к общему началу политико-экономической жизни. Но вовсе не в том дело, что на человека «долг» должен как-то давить частным образом, мешая ему чувствовать по-настоящему, но в том, что лишь общая работа в экономике, общее ведение хозяйства, не сводящееся к сумме частных интересов, и есть реализация политического блага.
При этом первая кафедра политической экономии появилась только в 1805 г., но не в каком-либо из университетов, а в Колледже Ост-Индской компании. Ее занял священник этого колледжа Томас Мальтус, эрудированный, скромный, трудолюбивый. Мальтус вскоре создал и Клуб политической экономии. Имя Мальтус сразу вызывает у нас в памяти слово «перенаселение», тезис «население растет в геометрической прогрессии, а ресурсы – в арифметической». Мальтусу приписывается чуть ли не мечта о чуме, которая истребит большую часть человечества, или, во всяком случае, мечта о регулировании рождаемости. Но на самом деле Мальтус имел в виду другое: каждый человек ведет себя не просто как хозяин, но как инвестор – он вкладывается в будущее, рождая детей. При этом дом он построит один, а детей родит нескольких: вот и перенаселение. Мальтус считал, что нужно принудить людей больше заниматься хозяйством, тогда они станут умереннее в размножении: все силы будут уходить на выполнение качественной работы. Иначе все равно рост населения будет прерван голодом – плохо организованные хозяйства не сумеют снабдить всю страну необходимым количеством продуктов.
Сам Мальтус выступал в поддержку «хлебных законов», запрещавших ввоз в Англию дешевого французского зерна, – эти законы позволили британским арендаторам земли не просто расплатиться с долгами, но и ввести технические усовершенствования на своих участках. Единственное, в чем он просчитался, – что Наполеону такие действия не понравятся, он начнет континентальную блокаду Англии, а множество лондонских бедняков станут нищими, так как не смогут не только купить дешевое зерно, но и дешевые товары. Рёскин избежал всех ошибок Мальтуса и написал свою версию политической экономии.