– Мне – понравился, спасибо, но главное, что он очень понравился
Соне.
– Верно говоришь, радость в семье всего важнее. И второй вопрос,
куда как более важный: куда тебе в августе два вагона яблок
присылать?
Настроение в семье резко поменялось, но вовсе не из-за того, что
«автомобиль получился». Просто Алексей сильно радовался тому, что в
стране уж точно никаких перемен к худшему не будет – а он искренне
считал, что после смерти Иосифа Виссарионовича все перемены были
только к худшему. А Сона радовалась тому, что ее неприятности все
же временные – и на волне этой радости оба они учиться стали еще
более… яростно, что ли. Но все же учеба – это хотя и довольно
трудная работа, все время она уж точно не занимает, так что они и
массу других занятий себе придумали. Часто ходили в кино (с машиной
это было не особенно сложно даже если жить возле
Петровско-Разумовской, где пока кинотеатров не завелось). Алексей
еще порадовался, что Сона ни малейшего интереса к театру не
проявляла: сам он выработал лютое отвращение к этому виду искусства
еще в юности (то есть в «прошлой» юности), когда в институте в
рамках культурного воспитания студентам театральные билеты
навязывали. То есть не на уровне руководства, а на уровне
студенческой группы, где «нельзя отворачиваться от коллектива», а
навязываемое всегда почти вызывает отторжение. А еще он, придя в
восторг от телеспектакля «Женитьба Фигаро», сумел достать билет на
спектакль и в театр Сатиры – и разница в исполнении навсегда
закрыла для него двери любых театров, хотя, возможно, и
напрасно.
А еще у Алексея появилось время поработать над совсем уже новым
проектом, ради которого он, собственно, и пошел учиться в
Московский механический. И если раньше он думал, что хоть как-то
сможет свою идею воплотить, то теперь, при очевидной поддержке
Лаврентия Павловича и, скорее всего, и лично Иосифа Виссарионовича,
он был абсолютно уверен, что у него «все получится», причем
довольно быстро. Правда, пока еще слово «быстро» оставалось
довольно расплывчатым, но любая работа начинается с того, что ее
выполнять начинают. А Алексей уже ее довольно давно начал, хотя об
этом, похоже, вообще никто еще не догадывался.
Когда он учился в институте, то есть когда он учился именно в
МИФИ, еще были достаточно молодыми люди, помнящие о коротком
периоде, когда Советский Союз смог обогнать американцев в
технологии производства микросхем. И они были молоды достаточно,
чтобы надеяться, что такие времена еще вернутся, а потому студентам
в целях дополнительной стимуляции изучения наук они об этих
временах довольно подробно рассказывали. И даже показывали (и
Алексей прекрасно помнил статью в Electronix, где янки с грустью
признавали, что технологически советские микросхемы «уже лучше
американских», хотя в проектировании таких схем Советы пока и
отстают). В восемьдесят первом статью эту они написали – а спустя
жалких десять лет уже Дейкстра на весь мир заявил, что
проталкивание перехода советской вычислительной промышленности на
путь ЕС ЭВМ был «крупнейшей технологической диверсией Запада против
СССР». Которая – это Алексей Павлович чуть позже самостоятельно
проверил, из «профессионального любопытства» – привела и к
деградации отечественной технологической школы, и к практическому
уничтожению школы уже научной. А ведь были тогда еще живы «монстры»
советской вычислительной техники, которые могли обойти американцев
«навсегда» – но им это сделать просто не дали…