–
Открой дверь. Я пришёл. Мы всегда будем вместе.
Мы всегда будем вместе.
–
Если ты ещё раз позволишь себе замахнуться на меня при нашей дочери…
–
И что ты сделаешь, глупышка?
–
Сниму побои. Пойду в полицию, в опеку, к уполномоченному по правам человека. Я добьюсь, чтобы тебе запретили даже подходить к нам.
–
Это в Америке есть запрет, а у нас – подходи, сколько заблагорассудится. Мы в России, то есть наполовину в Азии. Тебе ли, уралочке (сказал, как змею выплюнул), этого не знать? Жена – собственность мужа, – и он довольно хохотнул.
–
Раньше ты так не говорил.
–
Я раньше так и не думал, Катюша. Ты казалась мне разумной и порядочной, а оказалась эгоистичной истеричкой. Не такой матери я хотел для продолжения своего Рода.
–
Мама, кто там?
Испуганный писк вырвал Катю из оцепенения. И снова брызнул звонок – настойчивый и уверенный. Звонок хозяина, который пришёл забрать то, что принадлежит ему по праву.
–
Это…
–
Это папа?
–
Да.
Катя шагнула к дочери и опустилась на корточки.
–
Он пришёл за мной? Забрать меня? Он будет тебя бить?
Таню трясло так, что пришлось отнести её в постель и закутать в одеяло.
– Не бойся, моя зайка. Мама с тобой. Сейчас мама приготовит поесть. Мама никому не даст тебя в обиду.
Катя повторяла эти слова, как мантру, шагая по скрипучим половицам в кухню. По пути она посмотрелась в зеркало и испугалась окончательно: солнечный свет, падающий из кухни, высветил серое измождённое лицо женщины с затравленным взглядом, в котором осталось мало человеческого. Ведь ещё вчера, даже сегодня утром она была другой, а сейчас в зеркале отражалась Жена Дракона. Инкубатор. Ясочка. Катюша. Она умоляла родителей и друзей никогда больше не называть ее так. Однажды, когда на детской площадке мужчина позвал дочь по имени – Катюшей, она подхватила Таню и бежала, пока не почувствовала, что вот-вот упадёт. Истеричка чёртова.
Сражение ещё и не начиналось, а она уже чувствовала себя обессиленной и опустошенной. Отчаявшись найти рис, она наскоро приготовила омлет и пошла за дочерью в комнату.
–
Мама, смотри, какое солнышко!
Танюша стояла на подоконнике, облитая ярким зимним солнце, очерченная по контуру золотом. Катя машинально отметила, какими тоненькими выглядят дочкины ножки в старых фланелевых штанишках.
Господи, да она же стоит в оконном проёме!