– Но у вас, как у полковника, большая пенсия. Зачем же вам ещё учительствовать? – прервала молчание Людмила Викторовна. – Один наш хороший знакомый, тоже полковник в отставке, открыл в городе автосервис.
Багрянцев не ответил, не считал нужным. Но мог бы ответить, мог бы рассказать, что с детства любил историю, но после гибели отца, тоже человека в погонах, пошёл в военное училище.
Голос у Багрянцева был, как принято говорить, ярко выраженный, командирский. Его разговор с Людмилой Викторовной дошёл до стоящего в тамбуре Артёма.
– Так вы историк? – спросил он, вернувшись в купе.
Полковник в отставке с интересом посмотрел на молодого человека.
– Историк? Это сказано слишком громко. Я учитель истории и возглавляю местное общество краеведов.
По лицу Артёма было видно, что он хочет что-то сказать, но не решается. И всё-таки вопрос прозвучал:
– Простите, не могли бы вы меня немного поэкзаменовать?
– Каким образом?
– Ваш вопрос – мой ответ.
Багрянцев скупо улыбнулся: молодой человек был ему симпатичен.
– Давай, попробуем. А чья история тебя интересует больше: отечественная, зарубежная?
– Пожалуй, отечественная.
– А период?
– Период? С момента начала царствования Романовых.
– Кстати, в каком году был призван на царство первый из Романовых?
– В одна тысяча шестьсот тринадцатом, Михаил Романов.
– А завершилось правление династии?
– В одна тысяча семьсот шестьдесят первом.
– Ты уверен в этом? Не в девятьсот семнадцатом?
– Если подходить юридически, то нет. Династия Романовых завершилась с момента смерти императрицы Елизаветы Петровны. Заступивший на престол Пётр III был уже представителем Гольштейн-Готторпской династии, хотя считался Романовым.
Людмила Викторовна листала иллюстрированный журнал, временами поглядывая то на экзаменатора, то на экзаменуемого. Процесс отклонения сына от экономики и юриспруденции в сторону истории ей явно не нравился.
– Что ж, неплохо, пойдём дальше, – изрёк Багрянцев. – А вот скажи, чем принципиально отличается восстание Пугачёва от восстания Разина? Я имею в виду – в организационном плане.
На минуту Артём задумался. Крестьянские восстания с давних пор интересовали его. Разин, Болотников, Пугачёв… а в Европе – Жакерия, восстание Уота Тайлера… Он глянул в окно: мелькали деревья, поляны, просёлочные дороги.
– Наверное, тем, что у Стеньки Разина войско представляло большую шайку разбойников. У Пугачёва же было что-то, похожее на регулярную армию.