Я пообещал приехать, а сам засел в кабинете за компом (он оказался в моем небольшом саквояже, который принес водитель из автомобиля и оставил в гостиной).
Мне пришлось погрузиться в тему криптовалюты, и я почти сразу обнаружил, что я в этой теме как рыба в воде. То есть, скорее всего, не только Даша ею интересовалась, но и Данила за свои сорок четыре года хорошо поднаторел. У меня родилась идея проверить, говорю ли я сейчас на японском, так как в кабинете нашел целую полку словарей и книг на этом языке, но оставил эту мысль на потом и вернулся к важному и срочному.
Оказалось, что капитал Баранова в основном состоял из раздутых в стоимости биржевых токенов. Это такие токены, которые в основном предназначались для вознаграждения клиентов на бирже. То есть в отличие от обыкновенных акций, которые свидетельствуют о юридическом праве собственности на активы корпорации, этот продукт, называемый BVG (инициалы Баранова), не представляет собой никакого акционерного участия и его внутренняя ценность выражается в виде скидок. Что-то вроде очков лояльности или бонусов, если пользоваться услугами одной и той же компаниии. Да, ценность у них есть, но ни один банк не позволит их использование в качестве залога за недвижимость.
Но в странном мире цифровых активов эти токены лояльности весьма хорошо используются на криптобиржах так же, как и акции на фондовой бирже Нью-Йорка.
Совершенно не понимаю, за что Данила, который прожил до меня в этом мире сорок четыре года, взъелся на этого Баранова, но полгода назад кто-то, говорят, с моей помощью, заявил, что Баранов банкрот и собирается продать свои акции минимум на миллиард.
То есть если до этого заявления, BVG торговался на уровне ста долларов, то после он упал до двух долларов. А если принять во внимание слухи о том, что Баранов банкрот, то BVG и доллара стоить не будет.
Я все понимал — Данила рос без души, любил только деньги, шел по головам, но его отношение к этому Баранову точно было связанно еще с чем-то. Тут явно было подмешено что-то личное!
Я просматривал одну за другой статьи про себя и про него, но ничего личного не мог отыскать — только вражда на протяжении двадцати лет без видимых причин.
Телефон зазвонил, и это снова была Алла. Она возмущалась, что обед остыл, а я еще не выехал. Пришлось быстро собраться, и только по дороге к подруге я понял, где искать информацию.