– Сегодня, друзья, мы с вами обсудим, как поэт провёл свой последний день, день накануне дуэли с Мартыновым, и что привело к этим роковым событиям, – говорил тем временем Владимир Валерьевич. – Нам с вами уже известен тот факт, что Лермонтов очень любил Кавказ и не раз посещал Кавказские Минеральные Воды. На этот раз он жил в Железноводске, городке, который получил своё название из-за железных вод, то есть всё тех же минеральных вод, считавшихся крайне полезными при целом ряде болезней и недомоганий. А дуэль произошла у подножия горы Машук, которая находилась между Пятигорском и немецкой колонией Каррас, этот посёлок ещё называли Шотландкой…
* * *
Владимир Валерьевич рассказывал, как всегда, красочно и интересно. Но Васечкин эту захватывающую историю не слышал. Он представлял себя то в образе сбежавшего Мцыри, то скачущим всадником… Скакун лихой, ты господина из боя, вынес как стрела…[7] Важно было, что он, Васечкин, будет там, на Кавказе, в гордом одиночестве. Недаром же Лермонтов всё время туда стремился. Потому что он тоже был гордый и одинокий. Это роднит его с поэтом. Надо будет повнимательней почитать его стихи. Наверняка найдётся что-нибудь ещё очень общее…
От этих дум Васечкина оторвал звонок, оповещавший об окончании урока.
– Так что обсудите эту идею со своими родителями, – заключил Владимир Валерьевич. – Всего вам доброго.
И, взяв портфель, направился к двери.
– А ты, Васечкин, сегодня просто молодец! – подмигнул он, проходя мимо. – Я тобой горжусь.
Тут же к Васечкину почти одновременно с двух сторон подошли Петров и Маша.
– Ты прекрасно прочитал стихи. Мне очень понравилось, – сказала Маша. – Вот только мне показалось… С тобой всё в порядке, Васечкин? – заботливо поинтересовалась она. – Ты, случайно, не заболел?
– Со мной всё нормально, – мужественным голосом ответил Васечкин. – Спасибо.
– Васечкин, я вот что… Ты это… – неуверенно начал Петров. – Здорово ты читал. Молоток! Проняло меня в общем. Я это… Короче, если что не комильфо, то прошу пардону![8]
На это Васечкин не мог не отреагировать. Слишком уж знакома ему была эта петровская присказка. Он не выдержал и прыснул.
– Раскололся! Он раскололся, видишь, Маша! – возликовал Петров. – Ну что, мир-дружба?
И он протянул Васечкину руку.
Васечкин задержался было на мгновенье, но вдруг почувствовал, что все горькие мысли и обиды, занимавшие его со вчерашнего дня, куда-то улетучились. И он с облегчением пожал протянутую руку.