А там было на что посмотреть. Над городом вырастало грибовидное
облако подсвеченное изнутри молниями. Охренеть, это сколько же там
было этих чёртовых кристаллов. И чем думали Шуйские, притащив эту
бомбу в столицу?
Слух возвращался неохотно. Сперва появился мерзкий писк.
Постепенно он перешёл в рокот, а после и вовсе пропал.
— Митрофан, в следующий раз, когда я соберусь воевать с
джаггернаутом, пожалуйста, останови меня, ладно?
— Как скажешь. – кивнул соратник и кивнул в сторону взрыва.
— А ведь красиво.
— Угу. Лепота. Даже матом ругаться не хочется.
Мы молча посидели ещё немного, пока кое что не вспомнили.
— Надо бы машину забрать.
— Если она уцелела…
— Проверить всё равно надо.
До того места, где мы оставили транспорт, добрались довольно
быстро – нас выбросило в ту же сторону, с которой мы приехали.
Повсюду были разрушения. Чем ближе к эпицентру, тем более обширными
они были.
От вида попадавшихся руин, надежда найти свою собственность
таяла с каждым пройденным шагом. Если честно, заглядывать проулок,
где мы припарковались, было страшно. И это после всего, что с нами
случилось. Здания в этом районе были разрушены весьма капитально.
Местами даже частично перекрыв дорогу.
Но, обошлось. Над автомобилем было нагромождение
металлоконструкций, накрывших её шалашом. Единственной проблемой
стало то, что нам было не открыть двери – стальные балки рухнули
почти впритык к кузову.
Сага о том как мы вытаскивали свой броневик, достойна отдельной
истории, поэтому приводить её здесь не буду. Скажу только, что это
было нелегко.
Когда транспорт был освобождён, в кармане у Морозова неожиданно
пиликнуло. Под моим удивлённым взглядом, он достал телефон модели
“кирпич неубиваемый” и вчитался в сообщение.
— Саныч зовёт. Пишет, что срочно.
— Ну поехали, раз срочно.
Утренний Питер, в отличие от ночного, выглядел сонно. Мы быстро
промчались по полупустым улицам. Митрофан лихо затормозил перед
самым баром и мы дружно высыпали на улицу.
А всё потому, что на пороге нас встречал сам загадочный бармен,
и по совместительству, хозяин заведения.
Его хмурое лицо изображало крайнюю степень озабоченности.
Поэтому едва мы подошли ближе, он приглашающе махнул рукой и
поспешил внутрь.
Проведя нас через зал в подсобные помещения, он остановился
возле неприметной, на первый взгляд двери. Всё бы ничего, только
из-за неё веяло аурой ужаса.