Например, из враждебных элементов. Гвардейцы Шуйских напряглись,
некоторые даже подняли оружие на изготовку. Но от опытного взгляда
не укрылось, что делали они это на показ. По настоящему боевой
тревоги объявлено не было.
Через несколько секунд, их действия стали понятны. Тихо шурша
колёсами, приехал представительно выглядевший броневик. К машине
подскочил ближайший гвардеец и почтительно склонившись, открыл
дверь.
Из нутра автомобиля вышел необъятного размера господин с
невероятно надменным выражением. Казалось, что приехать сюда было
страшнейшим оскорблением для него. Так же из машины выскочил
молодой парень, почти мальчишка. Ему дверь никто придерживать не
стал, от чего смазливая мордашка скривилась почти также как у его
спутника.
Вальяжной походкой он приблизился к караульным и надменно-наглым
тоном потребовал привести командира. Бойцы переглянулись и позвали
начальника караула. В отличие от меня, Шуйского ждать не заставили.
Молодой офицер с каменным выражением лица выслушал увещевания хлыща
и поспешил обратно в караулку.
Вскоре, приехал наш знакомый подполковник. В отличие от начкара,
он вышел за шлагбаум и остановился неподалёку от нас. Таким,
нехитрым образом, дав возможность подслушать. А информация была
весьма любопытной.
Не меняя засранского выражения лица, молодой хлыщь заявил
Оттоманскому, что род Шуйских берёт аномальную зону под свой
протекторат. И от лица барона Шуйского-Залесского, предлагает
армейцам немедленно освободить плацдарм. Побелевший от подобной
наглости офицер потребовал документы о новом назначении и,
внимательно их прочитав, просто разорвал их на части.
— Этой писулькой, подписанной генералом Щетининым, даже
подтираться нельзя. Будет мне, боевому офицеру, какой-то снабженец
распоряжения присылать.
Что тут началось. Барон сорвался на визг, брызжа слюной в лицо
подполковнику и грозя ему всеми возможными карами. Солдаты,
охранявшие Петра Евгеньевича, взяли винтовки на изготовку, заставив
гвардейцев напрячься. На всякий случай, придвинулись и мы. Молодой,
при виде нашей компании, скривил губы куриной жопкой и
процедил.
— А что эти смерды тут делают? Уберите их, немедленно. Гвардейцы
с решительным видом двинулись к нам, но блеск печатки заставил их
остановиться. Одно дело, надавать по рёбрам простолюдину, и совсем
другое, сделать это аристократу.