– Не нравится мне это все, – ворчал Виллерфоллер, сидя тем же вечером спина к спине с Изабеллой. Костер решили не разжигать, тем более что шкала аккумуляторов в туманках сменила цвет с зеленого на желтый. – Вообще вся ситуация абсурдна! Начиная от этих проклятых записок, написанных на разных языках, разным почерком, да еще и на разных носителях, и заканчивая нашим вынужденным бездельем. У меня стойкое ощущение, что тот, кто с нами играет, делает это не по правилам, не соблюдает логику, точнее, соблюдает какую-то свою логику, которую нам не понять. Так хищники играют с добычей, которую в любой момент можно прибить, но интереснее, когда она сопротивляется, полудохлая.
– Фу! – из темноты вышел Рианон, отходивший «в кустики». – Уоллер, опусти подробности, хотя, вынужден признать, что, к сожалению, ты прав. Вопрос в том, кто хищник?
– Каждый охотник желает знать, где сидит фазан… – пробормотала кальмеранка. – В нашем случает наоборот – фазаны гадают, где охотник.
– Кто такой фазан? – заинтересовался фриммец.
– Птица с Земли. В этой фразе зашифрованы…
Что кроется за первой буквой каждого слова Белка сказать не успела, потому что земля задрожала, да так сильно, что ТаТерон покатился вниз по склону. Раздался гул, сменившийся ревом. Изабелла машинально попыталась рекурсировать, и пространство немного прогнулось. Раздался шорох, как от дождя – это сверху начали падать камешки и камни.
– Да что ж такое! – взревел Виллерфоллер. Когда Риан упал, он прыгнул следом и сейчас помогал ему подняться. – Взбирайтесь мне на спину, быстро!
Изабелла еще не успела поймать брошенную им перевязь с дистанционниками, как черный зверь уже оглядывался на людей, торопя взглядом. Свою туманку он держал в зубах. Кальмеранка и фриммец похватали рюкзаки и вскочили на его широкую спину. Тайерхог припустил вниз по склону огромными прыжками. Белка, изо всех сил обнимая мощную шею зверя, оглянулась. На вершине горы больше не было снега: в клубах черного дыма злыми глазами светились огненные искры. Ольгертваал проснулся.
Тайерхог бежал до тех пор, пока под лапами не ослабела дрожь земли, и лишь тогда остановился, безмолвно призывая седоков спешиться.
– Ты опять голый, – отдышавшись, констатировала Изабелла, когда он перекинулся и принялся рыться в своем рюкзаке. – Что будем делать?