Подкупала эта любовь большого мужика к своему ребёнку. Хотя, в
будущем, за такую вот любовь и подобные проявления алкоголизма
могли лишить родительских прав. Больше десяти дней родитель
находится в запое — а ребёнком занимаются все, но только не сам
папаша.
— Так говоришь, что тебе поручили меня убить? — спросил я будто
бы между прочим.
Тарас вздрогнул, шальными глазами осмотрел зал харчевни, видимо,
оценил обстановку не в свою пользу и решил не дёргаться.
— Я такое говорил? — хрипло переспросил Тарас.
— Говорил, но важно не это, а то, что ты не хочешь меня убивать
да Машу снова красть, — сказал я. — Ведь верно?
— Чего по пьяни-то не скажешь, — понурив голову, сказал
Тарас.
— Ну да… Ты уже который день людей здесь колотишь да выгоняешь
из таверны, кричишь, что она твоя. Кулагиным прикрываешься, оттого
тебя и полиция не трогает. А чего ж нынче так не поступаешь? Выгони
и меня с моими людьми, — говорил я.
— Так сколько раз был уже битый вами, господин Шабарин? — с
болезненной улыбкой усмехнулся Тарас.
— А и то верно! — сказал я, посмотрел на Тараса, подумал и выдал
моё предложение: — Ты же всё едино собираешься уходить на каторгу?
Я могу тебе слово дать, что сына твоего не оставлю. Но для этого ты
расскажешь мне все, что знаешь, ну и… Свидетельствовать будешь,
когда дело до суда дойдет. Поможешь скинуть Кулагина — твой сын не
будет ни в чем нуждаться. Честное дворянское слово.
Тарас тяжело помотал головой, будто она весила у него несколько
пудов.
— Не скинешь ты его, барин. Вот посылал он меня, чтобы тебя
убить, а не будет дело сделано — так пошлёт и нового. И ты сам
знашь, что это верно, как день. Но просили передать тебе… —
громадный мужик навис надо мной, чтобы оказаться ближе к уху. —
Ежели ты на что-то решишься, то будет у тебя союзник.
— А я уже решился. И кто мой союзник? — спрашивал я, тоже
догадываясь о том, чье имя может быть произнесено.
Елизавета Леонтьевна Кулагина всё ещё, видимо, продолжала
интриговать против своего мужа. Это мне, конечно, весьма на руку.
Пусть и весьма странно, что жена выстраивает козни против своего
мужа… Впрочем, разве мало таких примеров в истории? Вон как
Екатерина Великая со своим муженьком обошлась!
Если бы Елизавета Леонтьевна выступила в суде, как
обвинительница Кулагина, да описала бы все преступления муженька —
это было бы просто феерично. Однако доказательств различных и у
меня предостаточно. Да, они редко когда подкреплены документами,
хотя в блокноте были вклеены и некоторые купчие, расписки, но в
целом документов не хватало.