Впрочем, все они были мгновенно забыты, стоило мне увидеть
принцессу Илону. Это случилось на весеннем турнире, где я выступал
за королевскую гвардию. Она сидела в королевской ложе, и солнце
играло в её золотистых волосах, уложенных в сложную причёску. Наши
взгляды встретились лишь на мгновение, но этого было достаточно. В
её глазах цвета летнего неба я увидел ту же искру интереса, что
зажглась в моём сердце.
Наши тайные встречи начались почти сразу после турнира. Сперва —
как бы случайные столкновения в дворцовых коридорах, затем —
короткие беседы в саду, якобы под присмотром её служанок, которые
за звонкую монету научились вовремя отворачиваться. Илона мне
казалась не такой, какой её видел двор — не капризной избалованной
девчонкой, а живой, острой на язык молодой женщиной с собственными
амбициями и стремлениями.
Наставники не раз предупреждали меня о нежелательности этих
встреч. «Она разбалована и непредсказуема, — говорили они. — Её
внимание погубит твою карьеру». Но я и слышать не хотел их
нравоучений. Даже злобные взгляды наместника Ансвила, брата короля
и дяди принцессы, только разжигали мой интерес. В его глазах
читалась неприкрытая ненависть — он словно чувствовал, что я могу
разрушить какие-то его планы относительно племянницы.
Не остановила меня и временная ссылка в пограничный форт, где
постоянно шли кровавые стычки с варварами-маронгами. Наша армия
вторглась на их территорию, стремясь захватить серебряные рудники и
отогнать дикарей подальше от новых границ. Напротив, перед отъездом
мы с Илоной поклялись хранить верность друг другу, обменявшись
поцелуями в тени дворцового сада. «Я буду ждать, — шептала она,
прижимаясь к моей груди. — Вернись живым, мой воин».
Пограничье встретило меня свинцовым небом и лязгом железа. Я
хорошо помню то время — каждый день мог стать последним.
Королевская казна требовала всё больше серебра и золота на
содержание знати и многочисленной армии, не говоря уже о расходах
на новый флот. Это толкало нас всё глубже на территорию маронгов, к
их серебряным рудникам.
Дикари, как их называли при дворе, оказались опасными
противниками. Да, в первой большой битве наша кавалерия смяла их
ряды — земля в тот день дрожала под копытами сотен коней, а воздух
звенел от криков и лязга стали. Но маронги не смирились с потерей
рудников. Они хорошо изучили нашу тактику и придумали свою —
внезапные налеты, засады в горных теснинах, отравленные стрелы и
бесшумные убийства часовых.