— А еще он знал, в какой ты гостинице живешь. Слушай, может, у миллионеров такие развлечения? Выследить молодую невинную девчонку, переспать и бросить. Может, он таких, как ты, коллекционирует.
— Не знаю. Он был так убедителен. Я не сомневалась в его словах.
11. Глава 11
Дом встречает непривычной тишиной. Даже Трюфель не прибегает лизнуть мне руку. Поднимаюсь на второй этаж, захожу в спальню и бросаю сумку с вещами в кресло. На постели сидит Катя в развратном нижнем белье.
— Я просил не заходить в мою спальню, когда меня нет, — устало снимаю пиджак, расстегиваю рубашку и сажусь на кровать.
— Хотела сделать тебе сюрприз, — женщина начинает массировать мне шею. — Ой, как ты напряжен… Сейчас я тебя расслаблю.
— Не надо, — резко отдергиваю плечо.
С пожара прошло почти двадцать лет, раны зажили и превратились в уродливые шрамы. Но меня до сих пор иногда преследуют фантомные боли, и любое прикосновение в такие моменты вызывает отторжение.
— Как Франция?
— Не знаю. Я в ней не был, — отвечаю, не глядя на женщину.
— Странно, Леша говорил, что ты в Париж летишь.
— Катя, ты не забыла, для чего ты в этом доме? — слегка повышаю тон. — Как здоровье моего отца?
— Без изменений. В пределах нормы, — обиженно хмурится и берет свою одежду с кровати.
— Вот и хорошо.
— Что случилось в поездке?
— Почему должно что-то случиться? — непроизвольно сжимаю челюсти.
— Я же знаю тебя. Ты какой-то другой вернулся. На себя не похож.
— Встретил призрака из прошлого, — отвечаю уклончиво.
— Красивый призрак? — в голосе язвительные ноты.
— Безумно, — в памяти всплывает улыбка Эмилии, ее смущение и голос.
— Ясно, — резко дернув молнию на юбке, Катя надевает туфли и направляется к выходу.
— Стоять, — приказываю. — Неплохой секс ты стала воспринимать как отношения. Мне сцены ревности не нужны. Завтра за расчетом придешь.
— Сволочь ты, Ермак, — шипит она и хлопает дверью.
Морщусь от своего же прозвища. Еще вчера меня называли ласково Миша, Мишенька. А сейчас холодное, безразличное Ермак…. Уже много лет меня все называют только так. По фамилии отца. Те, кто боятся, те, кто уважают, те, кто ненавидят. Только две женщины звали меня ласково по имени.
Приняв душ и переодевшись, я спускаюсь на первый этаж. Трюфель встречает меня, весело виляя хвостом.
— Здравствуй, мой хороший, — потрепав его за ухо, иду в кабинет, откуда слышатся голоса.