Пока молодой Шереметьев сидел на полу с отсутствующим взглядом и
размазывал по лицу идущую из носа кровь, я промчался мимо и побежал
вниз по лестнице. Снаружи снова зазвучали выстрелы. Тренированное
тело позволяло двигаться быстро, и догнать меня смог только князь
Зорский.
– Распутин велел оставаться внутри, – шумно выдохнул он.
– И вы здесь, чтобы остановить меня? – перепрыгивая сразу через
несколько ступеней, мы спустились на первый этаж.
– Черта с два, – криво усмехнулся молодой человек и удвоил
усилия.
– Это может быть опасно.
– Плевать! – всем своим видом мой сокурсник показывал, что не
передумает. Он вскинул руку и продемонстрировал мне появившиеся
перед ней печати. – Я могу постоять не только за себя.
Такая помощь может оказаться весьма кстати.
– Характером вы напоминаете мне князя Григория Орлова. Знакомы с
ним?
– Конечно! – бодро отозвался Зорский, чьи голубые глаза горели
азартом. Он отозвал печати, но было видно, что князь ждет не
дождется возможности использовать их в полную силу.
Едва не сбив нерешительно топчущуюся у дверей гувернантку, мы
выбежали на улицу. Выстрелы звучали со стороны ворот. Туда мы и
устремились. Напрямик, через парк, минуя выложенные брусчаткой
дорожки. Мокрые от дождя ветви били по телу, ноги скользили по
траве, но никто из нас не замедлился.
Когда мы подбежали к воротам, то выстрелы стихли. За створками
шумно переговаривались солдаты, но с такого расстояния слов никто
из нас не разобрал. Вдруг земля под ногами вздрогнула да так
сильно, что мы с князем едва не упали в ближайшую лужу.
– Полоз! – крикнул я, призывая печати.
– Где?.. – договорить князь не успел.
Земля слева от ворот вздулась и лопнула, словно гнойный нарыв.
Один такой же образовался рядом. Чуть левее еще и еще. Я освободил
силу печатей за миг до того, как из норы высунулась уродливая морда
небольшого полоза. Столп черного пламени ударил точно между глаз,
заставив тварь вздрогнуть, после чего завалиться набок.
Сбоку от меня раздался гул, и шар голубого огня пролетел мимо,
после чего с грохотом врезался во второго полоза, превратив его
голову в кровавые ошметки. После столь удачного залпа Зорский
покачнулся, но устоял на ногах. На лбу молодого человека появилась
испарина, но глаза горели столь же ярко, как прежде.
– Покажем им! – выкрикнул он, вновь призывая печати.