В конце пути нас поджидала еще одна дверь. За ней оказалась
узкая винтовая лестница. Поднявшись по ее закрученным ступеням, мы
оказались в одной из четырех башен главного корпуса. Чтобы залезть
выше, пришлось воспользоваться теперь уже обычной лестницей,
стоявшей вертикально у самой стены. Тут Дарья прижала руками юбку и
отступила, пропуская меня вперед.
Я поднялся наверх, пролез в люк, за которым меня ждала комнатка
примерно шесть на шесть метров, треть которой занимали деревянные
ящики и короба. Под потолком имелась лампа, но света, проникавшего
сюда через несколько узких бойниц, вполне хватало, чтобы
чувствовать себя комфортно.
Спохватившись, я подал руку своей спутнице. Едва оказавшись
рядом, она сразу же опустила крышку люка и передвинула на нее один
из стоявших вдоль стены коробов.
– Не хочу, чтобы нам мешали, – прошептала девушка, увлекая меня
к противоположной стене, где на полу лежал плед, пара небольших
подушек и несколько книг.
– Это ты принесла? – зачем-то спросил я.
– Мне нужно место, где можно побыть в одиночестве, – пожала
плечами Дарья.
– Но сегодня ты не будешь одна, – я сбросил пиджак и прижал ее к
себе.
– Надеюсь, мы об этом не пожалеем, – прошептала она. Несмотря на
звучащее в голосе сомнение, глаза девушки влажно блестели, ресницы
затрепетали, взгляд сделался томным и манящим, губы призывно
приоткрылись.
– Никогда, – уверенно произнес я и поцеловал ее.
Время в старой башне будто остановилось. Все вокруг перестало
существовать, и в реальности остались только мы с Дарьей. Я, как и
она, напрочь позабыл о проблемах и проклятьях. Пусть не навсегда,
но сладкое забытье позволило нам выплеснуть эмоции и, наконец,
расслабиться.
Когда в бойницы начали проникать первые лучи восходящего солнца,
Дарья оделась, поцеловала меня и первой покинула наше временное
укрытие. Мне она наказала спускаться чуть позже, чтобы не вызвать
подозрений, если кто-то повстречается нам на пути. Так я и
поступил.
В коридоре под дверью Распутина все еще горел свет. Уверен, он
не выключался всю ночь. Мне захотелось постучать в дверь только для
того, чтобы узнать: занимался ли заместитель начальника Академии
чем-то важным, или же он просто забыл выключить лампы. Представив
уснувшего в кресле перед условным «телевизором» бородатого
управителя, я невольно улыбнулся.