– А мог бы спасти еще больше, если бы штаны в Академии не
просиживал, – нахмурился Власов.
Я резко встал со стула. Пренебрежительные реплики коменданта
начинали выводить меня из себя.
– Распутин там, где его жалеет видеть наш Государь Император, –
жестко отчеканил я. – Он готовит других управителей, чтобы те могли
с достоинством защищать интересы нашей Родины. И делает все, что в
его силах. Я настоятельно рекомендую вам воздержаться от выпадов в
его адрес в моем присутствии.
– Да ну? – Власов выпрямился, расправил плечи и пристально
посмотрел на меня.
Наша дуэль взглядов продолжалась пару минут, после чего
комендант вдруг громогласно расхохотался.
– А кишка у вас не тонка, граф! – пророкотал он, зазвенев
стаканами. Наполнив оба, он снова подал мне один, коньяка в котором
налито оказалось куда больше, чем положено. – Как перейдете на
второй год, буду просить распределить вас в мой форпост. Тут всегда
нужны храбрецы, которые не только свою честь отстоять способны, но
и за других вступиться. – Он качнул стаканом в мою сторону. –
Будем! – и залпом выпил.
Мне оставалось лишь повторить это действие. Спиртуозная жидкость
продрала гортань и огненным потоком растеклась по внутренностям,
вызвав на коже мурашки. Но я и глазом не моргнул, чем заслужил
одобрительную улыбку собеседника.
– А вы сами, граф, – спросил он, – как считаете, где вас наш
Государь Император видеть пожелает?
Несмотря на то, что я уже состоял в Тайной канцелярии, мой ответ
не заставил себя долго ждать:
– Где бы ни пожелал, там и буду. Таков мой долг.
Порченые форпоста трудились остаток дня, всю ночь и дальше,
чтобы после обеда полностью восстановить Чернобога. Она выглядел,
как новенький, если так можно сказать о боевом доспехе, которому
несколько веков.
Воронёный драгун по-прежнему не нравился красноглазым. Я слышал,
как они то и дело перешептывались. Речь шла о том, что утром, когда
некоторые из них легли прикорнуть, то видели страшные кошмары.
Несколько человек просыпались с криками и в холодном поту. Учитывая
обстоятельство, которому мой драгун обязан своим цветом,
нервозность порченых вполне было можно понять.
Я же ночевал в казармах офицерского состава. Вечер выдался
вполне себе приятным, мне даже периодически казалось, что вернулись
былые деньки: бойцы курили, травили байки об армейской службе,
обсуждали женщин и делились планами на очередное увольнение.
Несмотря на то, что я не являлся их сослуживцем, меня приняли, как
своего.