Сердце ухнуло вниз.
И таков их план?!
- Кто «Сильнейший из всех»? – холодно прервал внутренний вопль Алейрон, будто забавляясь над шуткой, давно осточертевшей ему. – Разве забыла, кто заставил Аран-эй преклонить колени? – От взгляда, которым он пронзил меня, стыли чувства. – Ты – аран-ар. Превзошедшая Матерь. Дочь, чья воля – закон для каждого. Ты – Голос самой Жизни. Да кто посмеет пойти против?
Слова бай-си отзывались внутри грохочущим клокотом. Я не могла оторвать от него взгляд, точно зачарованная.
Превзошедшая… закон для каждого… разве это про меня? Разве сильнейшая – действительно я?
- Рождённый для почестей, но не получивший их, чувствителен к положению особенно, - заговорил Сентьон, обволакивая смыслом беспокойный разум. – Предложение возвыситься заинтересует его.
Перевела на него взгляд.
Так ли это?
Опустила глаза в пол и медленно выдохнула.
У меня не находилось слов.
Шанс… Да у этого плана ни единого шанса! Убить правителя эльфов! Предложить Орсари власть, от которой ему стоило бы держаться подальше! Предложить нечто столь существенное, не зная наверняка!
Становилось нехорошо только от одной мысли, как могу сказать ему подобное.
А что, если он откажет?
У меня замирало сердце, стоило представить, к чему может привести попытка подорвать тысячелетние устои бескомпромиссной страны. Как воспримет подобное тот, кто требует исполнения долга независимо от желания другого? Что предпримет Орсари, если вдруг дар Жизни не интересен ему, а я раскрою свой замысел предательства?
От страха тряслись поджилки.
Что сделают со мной, если избавиться от Элкари не выйдет? Как она решит расплатиться со мной за покушение?
Я почувствовала, как кровь отлила от лица.
Если хоть что-то пойдёт не так…
- Если действительно желаешь избавиться от внимания эльфов, это – твой единственный вариант, - объявил Алейрон, точно представляя, как глубоки мои сомнения. – Ты должна передать трон другому, если жизнь без священного статуса всё ещё привлекает тебя.
Я подняла на него отрешенный взгляд.
- Или стань выше всех.
Я моргнула, не в силах понять, что скрывает за собой бездушие серебристых глаз.
К чему он хочет привести меня? Что за мысли и желания управляют его поступками и извечными угрозами на грани уговора? Почему он так жаждет заставить сделать выбор? Какой ему прок с того?