Ах, тебе неприятно? Вот и подумай, каково служаночке. На нее с утра до ночи так смотрят. Все. Даже ты. Ах, она получает от этого удовольствие? Ты и в самом деле в этом уверен? Что, уже нет?
И все же… на нее смотрят не совсем так. Этот взгляд – он особенный. Эти глаза… ты уже видел такое, правда, давно. Тогда ты едва остался цел, но тогда у тебя не было твоего нынешнего знания.
– Это так огорчительно, что вам отказали, юноша, – промолвил подсевший. – Вы ведь не виновны в том нелепом случае, который произошел с хозяином этого славного заведения…
– Что поделать, – отвечаешь ты. – Придется попытать счастья в другом месте. Кстати, вчера мне пришлось ночевать в каком-то сарае, у меня могут оказаться блохи… вы бы не подсаживались ко мне так близко, господин…
«Может, сработает? Может, отвяжется? Хотя… где там! Человек с такими глазами…»
– Я не боюсь блох… – подсевший придвигается еще ближе. – У меня есть замечательное вино, – тотчас добавляет он. Его рука исчезает за пазухой и появляется вновь, с маленьким керамическим кувшинчиком. – Давайте выпьем за нашу счастливую встречу, юноша, – говорит он, глядя в глаза. – И не беспокойтесь по поводу работы, считайте, что удача вам наконец улыбнулась…
Улыбка удачи выглядит кривовато, а глаза… Нет, если бы он действительно предлагал то, на что вот-вот собирается намекнуть, ты бы еще подумал. Чего только не случалось в твоей долгой и забавной жизни, но эти глаза… Ты почти догадываешься, для чего ему понадобилось твое тело. Ему ведь, в общем, нет разницы – мальчик или девочка, важно, чтоб заступиться было некому. Еще раз поглядев ему в глаза, ты решаешься. В тот, прошлый раз едва уцелел ты, в этот раз не уцелеет он. И что с того, что тот был совсем-совсем другой? У тех, кто от скуки развлекается убийствами, – одинаковые глаза. У тех, кто любит рисовать ножом по живому, одинаковый взгляд. Тусклый и жадный одновременно.
Ты пробуешь губами чужое, дорогое вино, а твои руки уже вырезают руну. Первую в твоей жизни самостоятельную руну.
– Такое вино нужно пить до дна, юноша, – наставительно замечает подсевший.
– А я люблю растягивать удовольствие, – отвечаешь ты, созерцая руну своего собеседника, прикидывая, какие изменения в нее лучше внести. Приговор уже вынесен. Остается его вырезать в виде руны. Никакого материала под рукой нет, но воздух – тоже подходящий материал.