Но на эти мои вопросы я так и не получил ответа. Ни от кого – ни от сотрудников кафедры, специалистов-историков якобы, ни от своего научного руководителя, Свирежева Юрия Михайловича, доктора наук и без “пяти минут” профессора. Они не знали, что отвечать, и только растерянно пожимали плечами, мялись как двоечники на экзамене, отводили на сторону глаза и даже по-детски краснели передо мной – стыдились своего невежества, вероятно.
И так я и покинул родные и любимые университетские стены в 1980-м году, под завязку напичканный мудрёными математическими теориями, формулами и теоремами, но зато с неразрешённой загадкой-проблемой поистине вселенского масштаба: а мы-то, русские люди, что? где 2,5 тысячи лет были и чем занимались? И почему нас в анналах мировой истории нет, где другие народности и племена все ступени прогресса давным-давно расхватали, оккупировали и застолбили?…
Ответ на это я получил лишь в начале 2000-х годов, уже при президенте Путине, то есть через 20-ть с лишним лет после того, как сия загадка-проблема возникла, мучила и не давала покоя как ржавый осколок внутри. И не профессиональные историки, заметьте, мне чётко и ясно, предельно-убедительно и доходчиво её разъяснили, открыли глаза на мир: куда им, убогим, прикормленным и зомбированным, придавленным рамками академических канонов, догм и доктрин было решиться-осмелиться на такое! кишка у них у всех тонка! – а профессиональный математик это сделал, выдающийся геометр современности, профессор и академик РАН АнатолийТимофеевич Фоменко. Выпускник мехмата МГУ имени Ломоносова, между прочим, который сейчас заведует кафедрой дифференциальной геометрии там, и которого я, будучи студентом, очень хорошо знал, но заочно – по его уникальным графическим работам, наполненным фантастическими космическими сюжетами изумительной композиции, чёткости и красоты, с первого взгляда поражающими и будоражащими воображение зрителей. Их фотографические чёрно-белые копии обильно гуляли по нашему факультету все 1970-е годы, и я старательно их собирал, где только мог, разумеется, где они попадались, подолгу их рассматривал по вечерам и поражался им – настолько они были новы, глубоки и непривычны для глаза.
Так вот, в начале 2000-х я приобрёл и ознакомился с его «Новой хронологией», альтернативной официальной, академической, или романовской, – альтернативной той, одним словом, которую ещё со школьной скамьи никак не принимала моя душа как нечто инородное, лживое, враждебное и чужое; а потом это полное неприятие и отторжение исторического русского официоза продолжилось уже в Университете на лекциях… А фоменковская «Новая хронология», наоборот, легла словно бальзам на душу как нечто близкое и родное – во всей своей потрясающей строгости, логике и красоте, изяществе и интеллектуальном блеске. Я с полгода, помнится, буквально зачитывался ей как теми же сказками Пушкина в своё время, где, если помните,