Были. Когда-то. Когда еще жив был отец поселка. Леспромхоз.
А теперь ничего там расчудесного нет.
Остались в поселке только старики и дети разных полов. Да алкаши одного пола. Все они с разными скоростями и с одинаковыми выражениями лиц перемещаются среди вечно не зеленых елок-палок (хорошие-то елочки-сосеночки все повырубили), безвременных временных бараков (без всяких отличий жилых от нежилых) и между конторой бывшего леспромхоза (от ветра хлопающей никому жидкими, но продолжительными аплодисментами остатками плакатов и досок почета), сельским клубом (с одной и той же зимой и летом нелающей собакой на остатках когда-то затоптанного крыльца) и веселым (с неугасимой днем и ночью лампочкой над входом) круглосуточным свежевыкрашенным магазинчиком.
Вот и весь диснейленд.
Вот в этой тундрятине и заплутали мальчишки.
А может, и не заплутали.
А может, просто из дома ушли.
И возвращаться не захотели.
Бывшая вырубка – всего-то в паре километров от поселка, не больше. Старая вырубка. На ней уже махонькие елочки повылазили.
Чернущие плоские лысины пней обросли по вискам зелеными кудряшками и покрылись алыми брусничными капельками. На несваленной (кому она нужна) торчащей посреди всего этого сивой елочной скелетине аккуратно вляпан чернильной кляксой здоровущий вороняка.
Приезжайте к нам, братцы дорогие, Виктор да Аполлинарий свет Михалычи, господа Васнецовы! Приезжайте! И пишите на здоровье! Хоть заупишитесь!
Да, и вон ту дощатую полуразвалившуюся будку где-нибудь в уголочке картины обязательно не забудьте накалякать.
Рядом с ней, с будкой этой, младшенького-то и нашли. А старший (целых ведь пять лет ему – совсем мужик уже) костром пытался заниматься. Спички, стертые им, отсыревшие, среди так и не загоревшихся палок-сучков валялись. А сам он рядышком лежал. Лицом в лужице.
Лужица-то потом уже образовалась. Дня через три ведь только хватились их. Дождики три дня шли. А потом морозец ударил.
Вместе с лужицами и застыли пацанчики.
Лужам-то – хорошо.
Лужи-то – только до весны.
Ледок захрустел, когда головку подымать стали.
Ворон взрыкнул. Но не улетел.
Данька кабинное оконце побольше открыл. Голову высунул. Вроде как сдунуть с себя все попытался. Фиг там.
Приехали. В подвал больничный оба тельца снесли. Завтра судебник с соседнего района приедет.