– А давай-ка чего-нибудь тепленького вольем. – Даня меняет руки, продолжает жамкать выскальзывающее, не согревающееся сердце.
– А давай! – Валера помогает Тоне одни флаконы с фурацилином комнатной температуры открыть, а другие – сунуть под горячую воду Вливают в разверзнутую грудь. Отсасывают. Снова вливают. Пошло. Сердце стало податливее. Сердце екнуло. И заекало ритмично.
– Минут сорок, как минимум. Мозгам – каюк. – Юльевич налаживает дренаж, ушивает грудную клетку.
– А то и час. – Данила колдует над стареньким аппаратом вентиляции легких, вдувающим то, что надо, в ожившего (похоже, только сердцем), с уже не удивленным, а разочарованным выражением лица Вейко.
– Семнадцать минут. Как меня позвали. Я засекла. – Тоня меняет закончившийся флакон на «капалке».
«Умница ты моя!» – Даниле хочется прошептать ей это на ушко.
А зрачки у Вейко узкие. На свет реагируют. Наклонились, смотрят в них хирург с анестезиологом, смотрят друг на друга, смотрят опять в глаза Вейкины и опять – друг на друга. Цокают. Удивляются радостно.
Тоня тоже заглядывает в лицо пациента из-за Борисыча. Легонечко плечи Данькины прихватила. В висок дышит. Грудью спины Шведова не касается. Но грудь ее Даня и так чувствует.
Данила затягивает приятный эпизод – что-то без надобности начинает копошить у интубационной трубки. Даниле хорошо.
Тоня шмыгнула носиком, отошла.
На кухне никого нет. Даже мышек. Живых. Мертвенькая плавает в корыте. Данила кусает заусеницу, глядит на мышь. Носком ботинка подпинывает цинковый борт. Вода от ударов идет рябью.
2
«Пятыя висна. Назавтрий динь. На Мавру молошницу. Намедни нидокорябил.
Тута батя стриляти то и нацял.
По богавству нашиму. По зиркалу большушшиму в рами ризной. По цясам с боём. По двирьцам стикляным у комоди. Да по посуди фоянсывой праздницной в ём. И ишшо по цимуто.
Вси патроны растрилял. Всё што было бойкоё вомелы мелы расбил.
Антипка задохлик жидлявый от сгуза свово присел ажно. Кумпол свой пустой граблям закрыл. Да туть и обсыкался.
А батя бросил ливольвёр дымяшшийсё на стол. Встал спокойно. Пирикристилсё на Николу. Азям на плеци накинул. И на крыльцо пошол.
Туты и энти аряды оцюхалисё.
Фалдей кобыляка выскоцил за отцом и позадее иво сходу ногой в хрипу жогнул.
Батя тако снопом с крыльца врастяг и сверзилсё. Да ниудобко както головой хрястнулсё. Энти ростыки туть как туть. Налетели мухнёй сраной. Пинають батю куды попало. Ишшо и Антипка обостянец из сеней с молотилом выскоцил. Ели языком шопляёт а тутажи. Скацеть изнимок округ бати и котылялкой своёй норовит по голови иму попасти.