– Ну вот, теперь вы знакомы. – Посмеялся Дарио.
Я сверкнула глазами в его сторону и перевела взгляд обратно на Амила, но тот уже вновь сидел с закрытыми глазами. Я задумалась о том, что же спеть, и как ни странно, первая песня, что пришла мне в голову, это недавно вспомнившаяся колыбельная отца.
В серебре глаз, лишь грусть и печаль
Смотреть в них легко, но на сердце боль
Взгляд, словно блик погасшей звезды
Он сердцем проникнет в другие миры.
Где белые птицы и синий рассвет
В ночи небеса его просят взлететь
Тихий шум у воды и ласкает прибой,
И в сердце услышит он голос мой.
Но на прошлом лишь снегов пелена
И в двери опять стучится судьба…
Амил слушал, улыбаясь и с закрытыми глазами, вполне возможно, он успел уснуть. Папа же его не мог оторвать свои серебряные глаза от меня. Я, пропев первые четыре строчки, сразу же вспоминала и остальные, и все же я не смогла вспомнить ее всю, и поэтому пришлось нам с Амилом довольствоваться лишь небольшим конечным отрывком.
– Откуда ты знаешь эти строки? – Тихо спросил меня Дарио.
– Мне в детстве отец, когда приезжал, напевал ее, когда мы с ним оставались одни. Он любил эту песню. – Я перевела взгляд на фонтан и тяжело вздохнула. – Но всю ее я не помню.
– А ты знаешь откуда эти слова? – Его голос становился напряженным.
– Песня?
– Есть одна легенда… В ней говорится, что когда-то эта песня была напета Богом, и тот, про кого поется в этой песне, должен будет однажды прийти в этот мир, чтобы помочь вернуть давно потерянный Свой мир, о котором и идет речь в песне.
– Я, когда впервые ее услышала, – Я улыбнулась, вспомнив грустные глаза отца, наполненные тоской и любовью. – То подумала, что не умру, пока не увижу тот, другой мир. Смешно, правда?
– Нет, не смешно. – Прошептал Дарио. Он говорил серьезно, и как тогда у отца, так и сейчас в его глазах я увидела отблески грусти. – Ты знаешь последние две строчки этой песни?
Я долго молчала, пытаясь вспомнить, что же мне тогда пел отец, чем заканчивалась песня, но как я ни пыталась, последние его строчки совпадали с последними моими.
– Я их спела. Я не помню начало, но последние строки, и спела последними. Так мне пел отец.
Велианец улыбнулся, и я заметила, что он немного расслабился.
– Начало я тебе как-нибудь сам спою, договорились?
– А концовку? – Решила уточнить я, припоминая упоминание им о концовке песни.