— Милорд, а вдруг всё не так, как вы думаете? — осторожно спросил Яреб.
— Ах, вот только защищать её не надо, — злобно искривил губы Эрио. — Девушку забрать сегодня же. Проберись в её дом ночью, Яреб. Думаю, с калекой ты и один справишься. Юко мне нужен здесь. Впрочем, порталица поможет. Только не сюда её ведите, а в Тёмный замок. Заприте меченую в подвале, но выберите темницу получше.
— Милорд, дозвольте возразить. Милена юна и хрупка…
— Рех, — перебил король, поднимая руку вверх. — Заутра сам буду в Тёмном замке. И не разговаривайте с ней попусту. Это ни к чему. Всё, идите.
***
Мила зашла в квартиру и понадеялась тихонько просочиться в свою комнату, только этому не суждено было случиться. Не успела она снять обувь, как рядом раздался крик мамы:
— Мила, что за мужики странные с тобой были?! Ты что, в готы записалась?! Или в секту какую попала?! Конечно, такую, как ты, легко обдурить! Кто это был, Мила?!
— Мам, меня хотели избить, а тот мужчина мне помог. Если с ним был кто-то ещё, я же не видела. Почему я всегда виновата? — возмутилась Милена.
— Да всё она врет, мам, — раздался голос сестры. — Ты же сама этих мужиков видела. Одеты странно и волосы у всех в чёрный цвет крашены. Так только готы ходят.
— И не обязательно. Подумаешь, чёрный. Может, натуральный цвет. Слишком старые они для молодёжной субкультуры. Всем за тридцать на вид. Мне друг сказал, что видел её с разными мужиками. Мила — шлюха, — заявил Саша.
— Это правда?! Это правда, Мила?! Какой ты пример подаёшь сестре?! Что мы скажем родне, если узнают?!
Мать начала кричать, Милена в ответ оправдывалась. Мама, разумеется, больше родному сыночку поверила, чем приёмной дочери. Крикнула, чтобы не смела лгать, и впервые в жизни отвесила пощёчину. От неожиданности Мила пошатнулась, но упала в объятия отца, который открыл входную дверь.
— Что происходит?! Милена, с тобой всё в порядке?
Мать снова стала кричать всякие обидные вещи, что не потерпит в доме продажных девок, чтобы Мила убиралась жить в деревню к бабушке. Отец прижимал её к себе и говорил, что не верит в эту чушь. Милена едва сдерживала слёзы. Папа отвёл её в каморку, потом принёс молока и любимого печенья.
— Я поговорю с ней, не переживай, — отец погладил её по голове и ушёл.
Это странно, но мысленно Мила продолжала называть их мама и папа. Может, по привычке?