— Но главное, Надя, главное… И я сейчас молчу о зарплате, которую когда увидишь, глаза на лоб полезут. Знаешь, какое одно из основных условий для здешней гувернантки?
— Ну?
— Она остаётся жить здесь. Понимаешь, о чём я?
Сердце у меня в груди затрепыхалось раненой птичкой. Да что ж ты сразу-то об этом не сказала?..
— Понимаю, — прошептала я. — Это…
— Да, именно! Это для тебя шанс освободиться от всего, что творится у тебя дома. Ты только представь!
Сказать, что вырваться из дома было мечтой всей моей жизни — это ничего не сказать. Ничего в жизни я не желала больше.
Вот только, кажется, я свой шанс уже упустила.
Господи, представить только, я же этому Булатову прямо в глаза сказала, что не больно-то и хотелось…
— Лиль, но я ведь, кажется, уже всё проворонила. Ты видела, как он на меня посмотрел? Да так на собак безродных не смотрят.
Лиля поняла, что я свои бастионы сдала, и это её мгновенно приободрило. Она живо скомандовала:
— Сядь, жди здесь, — и подхватив свою сумку, пошагала в кабинет.
Я очень удивлюсь, если её сейчас оттуда не выкинет охрана. Хозяин этих хором не производил впечатление сговорчивого человека.
Я невольно покосилась на украшенную хитрыми виньетками столешницу, на которой лежала пачка глянцевых журналов. Будто этот угол заодно служил посетителям импровизированной комнатой ожидания. Впрочем, учитывая репутацию Булатова как затворника, временами в прямом смысле слова работавшего из дома… Наверное, в этом был смысл.
С верха стопки на меня смотрела цепляющая взгляд обложка: красивый темноволосый мужчина и его очаровательная спутница. Ярко-красная подпись гласила: «Миллиардер Андрей Волков расстаётся со статусом холостяка! Избранницей бизнесмена стала сотрудница его пресс-службы Евгения Миронова».
Очень красивая пара, очень.
Я вздохнула. Бывают же в жизни сказочные истории…
Но долго радоваться за чужое счастье мне не пришлось — дверь кабинета снова распахнулась, и Лиля уже во второй раз за неполные полчаса поманила меня в логово сурового обладателя убийственного взгляда.
Разница была только в том, что теперь у меня разве что поджилки не тряслись. Как, да как я буду сейчас убеждать его в том, что погорячилась?
Поравнявшись с начальницей, я услышала от неё напутственное: «Не трясись!» — и второй раз за день предстала перед Булатовым.