Что сделает Ре́лем, если он до меня доберется? Медленно разорвет на кусочки? Это было еще самое доброе, что он мог сделать.
Когда встреча подошла к концу, я поднялась вместе с Блэквудом и Ди. Мы стали гуськом спускаться, когда прогремел голос Уайтчёрча:
– Хоуэл, Блэквуд, встретимся в моих покоях.
Он развернулся и вышел через маленькую дверь, расположенную позади его трона.
– Удачи, – пробормотал Ди.
Я ожидала, что покои Императора будут выглядеть так же величественно, как и обсидиановый зал. Воображение рисовало просторное помещение с греческими колоннами и усмехающимся бюстом Гомера. Но нет, тут было довольно уютно. Турецкий ковер был изношенным и потертым, красные и желтые нити выцвели от времени. Два стула, обитые полосатой тканью, тоже были далеко не новые. На столе стоял фарфоровый бульдог с коричневыми пятнами, и Уайтчёрч рассеянно коснулся его головы, присаживаясь.
– Итак, – сказал он, обращаясь ко мне, как будто начинал обычный разговор, – как ты себя чувствуешь?
Вот уж не ожидала, что повелителю сообщества чародеев Англии есть какое-то дело до моего самочувствия или до моих чувств.
– Виноватой. – Опустив взгляд на ковер, я подметила несколько рассыпанных крошек. – Я не понимаю, чего ему надо.
– Ты ранила гордость Ре́лема, точно так же как и его армию, когда убила Корозота, – сказал Уайтчёрч. – Он хочет наказать тебя и навредить нам.
– Должна ли я пойти к нему? – Я не могла думать ни о чем, кроме несчастного убитого слуги. – Возможно, он не навредит мне. Может быть, мы бы что-то придумали, чтобы я смогла за ним следить, или он…
Я умолкла. Мне было трудно дышать, наверное, слишком туго затянула корсет. Прижав руки к животу, я увидела, что они дрожат.
– Агриппа рассказывал мне об этом твоем качестве, – кивнул Уайтчёрч, и его мрачные интонации немного смягчились. – «Она не выносит чувствовать себя ненужной» – так он говорил. Я видел, что он гордится тобой, еще до того, как ты… научилась управлять своими способностями.
Уайтчёрч знал, что я солгала Агриппе о моем магическом происхождении. Когда Королева посвящала меня, он не скрывал, что я ему не нравлюсь. Сначала он был холоден ко мне. Но за последние несколько недель – несмотря на титанические усилия Валенса – все изменилось.
– Я не хочу, чтобы из-за меня пострадал кто-то еще, – пробубнила я.