– Чей?
– Мой… Фёдор Алексеевич…
– Это я у тебя хотел спросить.
– Странно… Что-то на сердце у меня сегодня неспокойно… Может, какую беду вещует?
– Предчувствия игнорировать нельзя. Так что – сплюнь! И – быстро во двор! Я налево, ты – направо. Если раньше не встретимся – жди меня у центральных ворот костёла через пятнадцать минут.
– Слушаюсь, товарищ нарком.
– Кстати, со мной ещё несколько человек. Может, их тоже подключим к поиску?
– Не вижу необходимости. Пока.
– Согласен.
Они одновременно выбежали на улицу и стали действовать по намеченному плану.
Сначала повезло Цанаве. Именно ему удалось обнаружить пропавшего профессора в расположенной неподалёку часовне.
Фролушкин стоял на коленях перед облачённым в монашеское одеяние худощавым парнем не старше тридцати лет, безучастное бледное лицо которого покрывал нетронутый юношеский пушок, совершенно не свойственный мужчинам такого, достаточно зрелого, возраста, и… безутешно рыдал.
* * *
Небольшая приземистая часовня (у католиков – капличка) с узким окошком по фронтону была построена в середине XVIII века неким Скандербегом Булгариным, предком русского писателя Фаддея Булгарина.
Нередко её называют «Башней Убийцы».
Почему?
Однажды Скандербег застрелил из ружья своего соседа – помещика Узловского, и в соответствии с Литовским Статутом был обязан заплатить его родственникам «виру» («поголовье»), то есть, по сути, отступные или откупные – кому как угодно.
Состоявшийся вскоре суд постановил отдать потерпевшим целый ряд деревень и вместе с ними – крестьянских душ. Но ещё задолго до этого решения родственники погибшего начали шантажировать обвиняемого с целью увеличения размера компенсации. Вот он и решил во искупление грехов построить «вежу» – небольшую башню, куда стали помещать невольных убийц.
С тех пор в костёле, по просьбе Булгарина, неподдельно сожалевшего о случившемся, ежегодно стали служить мессу-молебен по невинно убиенному помещику Узловскому. За это Скандербег заплатил служителям храма на 350 лет вперед…
В этой самой часовне и нашёл Плечов своих «подельников».
Картина вызывала умиление и сострадание.
Явно неадекватный монах.
Всемирно известный учёный, стоящий перед ним на коленях.
И утешающий его нарком НКВД с далеко не однозначной репутацией…
* * *
– Батя, кто это? – еле выдохнул Плечов, поднимая профессора с колен.