Через двадцать минут мы выехали на финишную прямую – Кутузовский проспект. Всё было хорошо: Тиль рассказывал о Лейпциге, и о том, как сильно отличается его родной город от моего, как он любит все эти огни больших городов и как хотел бы жить вот в таком же прекрасном ярком месте, пока в какой-то момент его рука, сопровождаемая изощренным ругательством, резко не дернулась к радио и не вырубила его. Я удивленно отвлеклась от дороги, вопросительно уставившись на парня. Тиль скрестил руки на груди и каким-то непонятным мне образом переплел ноги.
– Ненавижу! – буркнул под нос.
– Что такое? Ты не любишь этого исполнителя?
– Почему? Я просто уже не могу слышать эту песню. Меня от нее тошнит. Каждый день одно и то же. Не хочу. Даже слышать ничего не хочу из нашего репертуара.
– Вашего? Это ты пел?
– А ты не слышала ее на концерте?
Я промычала что-то нечленораздельное, сильно покраснев. Чего-то, да, ступила…
– Классная, – тут же соврала я, потому что на самом деле даже не успела понять, что за мелодия начала звучать из динамиков. – Мне очень нравится.
Тиль сидел напряженно, безразлично уставившись в сторону, поджав губы. Вся работа насмарку из-за этой песни! Надо его тормошить, иначе я тут свихнусь через пару часов.
– Три года одно и то же почти каждый день! – вдруг процедил он раздраженно. – Иногда не по одному разу. Одни и те же песни, одни и те же слова, одни и те же жесты, улыбки, позы. Три шага вверх до Клауса. Встать к нему передом, к залу задом и поднять правую руку вверх, а левой указать на Дэна. Игривый взгляд, черт побери, обязателен! Десять шагов бегом до Дэна и спина к спине. Двадцать шагов и наклониться в зал около Хагена. Балкон. Трибуны. Визжащий партер. Ужасные, потные, обезумевшие лица сливающиеся в одну безликую массу. Руки. Лес рук. Они тянутся. Дай им волю и они сдернут меня в толпу, разорвут на части. – Он неприятно усмехнулся: – На сувениры…
– Ну, я смотрела, конечно же, не только концерт, и тоже сильно обалдела от увиденного, – очень аккуратно и вкрадчиво начала я. – Не ожидала, что такое вообще возможно… Еще вчера я ничего не знала о твоей группе, а сегодня после концерта хочу купить диск. Все диски, какие есть! Мне понравилось, что зал взорвался с первых же аккордов. Мне понравилось, что ты был таким искренним. А еще… Знаешь, когда я сидела за сценой, включили свет, чтобы ты мог видеть зал, и я увидела твои глаза на большом экране. Ты был счастлив в тот момент. Тридцать тысяч человек стояли на ушах, орали, визжали, махали руками… И ты был счастлив. Искорки… Не знаю, понимаешь ли ты, о чем я говорю… В твоих глазах были искорки. Ты сам был искоркой… Мне ведь это не показалось?