– Тише ты! И да. Сто процентов. Ты же его знаешь. Он такой, – шепотом ответила Сара.
Фу-у! Я молча молю Бога, чтобы он, пока занимается поддержанием нашего самолета в воздухе, добавил Сару и Иви к списку тех, кого стоило бы отправить в режим «Беззвучно». То есть я, конечно, не из тех ханжей, что думают, что секс в подростковом возрасте равносилен смертному греху или социальному самоубийству. С сексом у меня нет никаких проблем. Его в моей жизни вообще пока нет. Но если бы и был, то уж точно не в туалете самолета. Да кто в своем уме вообще захочет заниматься этим в таком тесном и грязном месте?
Я закрываю глаза и пытаюсь снова представить Марка. Но резкий голос Сары продолжает врезаться в мое сознание, как те дурацкие суперострые ножи, не требующие заточки, из рекламы магазина на диване: разрезают консервные банки, ботинки и грезы.
Поскольку воображаемый Марк, очевидно, не может составить мне компанию, остается лишь один способ заглушить главных сплетниц «Ньютон-Норд» и отогнать жуткие мысли об авиакатастрофе. Я достаю айпод из фиолетовой кожаной сумки, лежащей под сиденьем, распутываю наушники и включаю расслабляющую музыку. (Сейчас мне больше всего подходит Хэйвард Уильямс. У него голос – будто в блендере смешали сливочное масло и гравий.) Но, надевая наушники, я обнаруживаю что-то мокрое и липкое в волосах. Я хватаюсь за хвост, подношу его кончик к глазам и вижу комок виноградной жвачки.
Сзади раздается хохот, я оборачиваюсь – мальчишка лет семи в футболке с Баззом Лайтером злобно улыбается. Его мама мирно спит в соседнем кресле.
– Это ты?! – в ярости шиплю я и трясу своим хвостом.
– У-упс! – говорит парень и снова хохочет, как бесенок. Его толстые раскрасневшиеся щеки подпрыгивают, а светлые кудряшки стали влажными от пота.
Детей определенно надо добавить в список того, что я ненавижу. Полеты и детей. Несколько минут я дергаю волосы в разные стороны и пытаюсь аккуратно вытащить жвачку по кусочкам (одновременно благодаря родителей за то, что я единственный ребенок в семье), но становится ясно: несмотря на горящий значок «Пристегните ремни», мне придется встать с места и пойти в туалет.
Я не хожу в туалет в самолете. Это мое железное правило. А я стараюсь никогда не нарушать правила. (Это еще одно мое правило.) Потому что если уж мне суждено разбиться в лепешку, то никак не со спущенными трусами. Однако жвачка в волосах – это настоящее ЧП даже для меня, хоть меня в принципе мало волнуют мои пересушенные хлорированной водой непослушные каштановые кудри. Я аккуратно отстегиваю ремень безопасности, поглядывая на закуток бортпроводников, и быстро пробираюсь в туалет.