. В современной ситуации в качестве актуальных обсуждаются идеи мультикультурализма, диалога культур, проблем согласия, коммуникаций и т. п. Однако возможное решение этих проблем не связано с позицией транснационального «взгляда из ниоткуда». Напротив, представляется, что оно должно учитывать конкретику национальных ценностей, интересов, которые, будучи дополнены тезисом об их относительности, всегда оказываются начальной точкой возможного диалога.
Второй аргумент касается прозрачности оценочных процедур, если они связаны с языком результативности, с количественными показателями и в конечном итоге с ценой (стоимостью) исследования. Здесь следует сказать, что, с одной стороны, такого рода требования – апелляция к количественным показателям – могут, конечно, отвечать интересам заказчика, оценивающего результат исследований на основании сравнения собственной возможной прибыли и затрат[76]. С другой стороны, когда речь идет об определении задач исследования и, соответственно, ожидаемых результатов, следует усомниться в том, могут ли конкретные требования, звучащие со стороны сколь угодно крупных предприятий, определять направление развития фундаментальной науки. Более того, даже формулировка тематик прикладных разработок должна иметь в основании понимание возможностей конкретной науки их осуществить, а значит, предполагает первичную роль самой науки в определении направления развития исследований. Язык экономического интереса всегда остается языком конечных целей и задач, тогда как научное исследование ориентируется в первую очередь на бесконечную задачу развития, связанную с проблематизацией, описанием и объяснением предметности, а не с практическим ее использованием. Эти два жеста – использование научных результатов и углубление познания научной предметности – ориентированы в различных направлениях. Вопрос о взаимном подчинении практических и теоретических целей науки может быть переведен в вопрос о конечных целях использования результатов и бесконечных целях развития. И коль скоро мы продолжаем определять европейское человечество через понятие техногенной цивилизации, бесконечность целей, задающая возможность сохраняющейся инновационности, остается более значимой[77].
Третий аргумент относится к ясности оснований научной деятельности, которую предоставляет язык экономической целесообразности; этот аргумент, как было отмечено, может быть понят отчасти как материалистический. Однако «материальные обстоятельства жизни людей» могут быть сведены к экономическим отношениям только в контексте редукционизма определенного толка. Если же рассмотреть этот вопрос в контексте, например, акторно-сетевой теории