Он даже не повернулся. Затем, услышав на том конце “Дежурная часть. Слушаю”, чужим, глухим голосом произнес:
– У меня пропал ребенок…
5. 5.
Заявление приняли сразу, по телефону, и сразу включились в работу. К школе подъехала группа оперативного реагирования. Был поднят личный состав. Никаких «ждите трое суток». Наверное, потому что маленький, подумал Дементьев. Хотя вообще он понятия не имел, как устроена работа полиции. Но боялся в душе, что наткнется на формализм и равнодушие, на очередное «погуляет и придет».
Следак – или кто он там, Никита не знал, не расслышал, но для себя так его обозначил – сначала задавал вопросы ему, охраннику, директрисе, Митиной учительнице, Оксане Викторовне, которая тоже вскоре примчалась. Спрашивал монотонно, но дотошно: почему ребёнок остался один, в чём был одет, что имел при себе, какие приметы, когда и кто видел ребенка последним.
– Света… Светлана Ивановна, воспитатель продлёнки, она у нас новенькая… – нервничая, оправдывалась директриса. – Девочка совсем, третий курс пединститута. Квалифицированных педагогов сейчас катастрофически не хватает. Вот и приходится принимать студентов. А вы, Оксана Викторовна, вы ведь подходили к мальчику?
Учительница стрельнула быстрым, испуганным взглядом в следователя, потом виновато посмотрела на Дементьева.
– Простите, пожалуйста, если б я знала… Я просто спешила… опаздывала. У меня была запись к врачу на пять двадцать. Да и кто бы мог подумать? Он же тут сидел, в школе. Я спросила Митю. Он сказал, что за ним сейчас придут.
– Вы могли бы Свету позвать, спросить с неё! – злилась директриса.
– Так, – прервал их следователь, сосредоточенно заполнявший бланк, – разборки, кто больше виноват, оставьте на потом. Сейчас, по горячим следам, локализуем район и ищем ребёнка.
Затем обратился к Дементьеву:
– Раньше он убегал из дома? Ну или задерживался в гостях, гулял допоздна?
– Нет, никогда. Митька вообще у нас домашний. Инна, ну то есть жена, его даже за хлебом в магазин боялась отпускать одного. Ну, там… через дорогу просто надо… Гулял он только на площадке… И ещё… он не мог пойти с кем-то чужим. В смысле, сам, добровольно. Мы с детства учили его с чужими не разговаривать. Даже было такое, что к нему кто-то из посторонних взрослых обращался. Да на той же площадке чья-нибудь мамаша. И Митька сразу отбегал. Он вообще у нас послушный, сообразительный… Он не м-мог…