– Кто теперь поведет? А! понял, понял, вот, кто открутил эту пробку, тот и призер этих олимпийских игр?
– Ты на меня думаешь?
– Нет, кто-то раньше постарался.
– Я могла и дольше.
– Что, дольше, то, что раньше? Я тебе не верю, врешь ты чё-то всё.
– Ладно, твои лукавые намеки мне понятны, но они останутся без претензий, мы уже пришли, а мне пора уходить, так как деградация за запретной зоной начинается раньше, чем думают обычно.
– Ты не стабильна на территории Земли?!
– Только на некоторой ее части. – И почти, как сквозь землю провалилась, вильнув последний раз хвостом через одно дерево.
Но сказать, что это вымысел, язык не поворачивался, было очень похоже на правду.
Я спустился с откоса, потом на него поднялся – похожий был впереди – и там стоял паровоз. Его еще не было видно, но белый дымок ожидания вспыхивал впереди, как приманка:
– Их либэ дих. – Но меня ли именно, я еще не надеялся до такой степени, чтобы спеть, пытаясь спуститься вниз:
– Если ты рукой мне махнула с откоса – я там, на паровозе, буду обязательно.
И подкравшись к нему тихонько сзади, решил:
– Какая-то Прохиндиада спит прямо у топки паровоза и перед ней поленница отборных березовых дров показывает:
– Я здесь живу, поэтому сам и думай чё те надо.
– Ну, на секс не думаю, что она может рассчитывать, а так:
– Могу взять кочегаром.
Но не отреагировала, ибо спала, как убитая.
– Можно только удивляться, что ее здесь медведь не сожрал, – сказал я так громко, что она проснулась и ласково молвила:
– Отвали, Мишка, – а что здесь за Мишка, кроме медведя – вряд ли известно.
И что оказалось всего ужасней этот медведь пришел:
– Хау а-р-р ю-ю?
– Май нэймз? Ты думаешь я знаю?
И вот так даже непонятно было, кто что сказал, хотя на медведя я, конечно, не подумал.
Она проснулась и сказала, что от медведя ожидать плохого не надо, но держаться от него лучше на расстоянии пяти метров – так он будет меньше резвиться и приставать со своими неуместными услугами.
– Ты это серьезно?
– Попрошу – если по-русски, то – на вы.
– Если вы серьезно, я могу вообще не разговаривать.
– Как тогда просить?
– Что?
– Ну, если ты будешь у меня просить.
– Не могу додуматься, что у вас, мэм, можно просить, если вы прожили в лесу все четыре года войны.
– Какой войны? Впрочем, если вам интересно, я могу общаться с медведем.