Утро было наполнено туманом, прохладой и печалью. Леа, откинув голову, невидящим взором смотрела на пейзажи, открывающиеся ее глазам – лесная тропа сменилась холмами, а после – лугами, поросшими ромашками. За ними показался мост – узкий, высеченный из скалы, он расположился надо рвом, заполненным темной водой.
Грубое, лишенное всякого изящества и красоты, каменное строение, именуемое замком, мрачно выглядывало из густого тумана. Высокие, крепостные стены, обступившие его со всех сторон, были такого же цвета. На них – на определенном расстоянии, стояли дозорные. Тут же один из них подал сигнал, и огромные ворота-великаны с глухим шумом отворились, впуская воинов и пленниц внутрь.
Внутри было мрачно и тихо. Жил ли здесь кто-нибудь? Или это была обитель мертвых? Леа поежилась от подобных мыслей. Она зашептала молитву, не выученную наизусть, нет, это были просто слова – обращение к Богу. Девушка так нуждалась в Его поддержке. Как жаль, что о Нем она вспоминала не так часто, а самую искреннюю мольбу произнесла лишь теперь, лишенная всех благ и всего того, что так любила. Размышляя над этим, Леа устыдилась себя. Она тяжело вздохнула, ощущая скованность в груди.
Тем временем, телеги продолжали двигаться через территорию замка, и вскоре, миновав его мощеные улочки, выехали на тропу, с обеих сторон от которой расположились зеленеющие луга. А затем, показались домики – одноэтажные, с соломенной крышей на них. Вокруг них расположился невысокий забор. Наконец, телеги остановились. Пленниц тут же стали доставать оттуда – словно мешки, по – прежнему грубо, резко. И ту же, следом, женщинам начали перерезать веревки на запястьях. Леа не сдержала облегченного вздоха, когда ее руки, наконец, освободились. Кожа под веревками сильно покраснела и болела, выглядя некрасиво, но это сейчас мало волновало девушку.
Один из воинов что-то крикнул, да так громко, что Лее показалось, что она оглохла. На его крик из одного из домиков вышла высокая, крупная женщина. Ее седые волосы, заплетенные в две тугие косы, были прикрыты чем-то наподобие платка – он был закреплен сверху костяными заколками. Окинув пленниц внимательным взглядом серых глаз, женщина на ломаном, но все же, знакомом языке, произнесла:
– Я – Бренда. Вас пощадили, и не убили. Теперь каждая из вас будет служить нашему народу. Отныне, ваша работа будет в том, чтобы шить вещи и чинить их. Если вы будете делать это на совесть, то не останетесь без крова и хлеба, если же вздумаете бунтовать, то вас уже не пощадят. Вам понятно?