А скрипки заливались, и несовершенные инструменты верховьев Някки, называемые гитарами, задавали ритм. Певица Олюшка в синем платье, хитро блестя в мою сторону глазами и постукивая ножкой, без всякого напряжения пела голосом волнующим и прекрасным, чуть переврав мой текст. Ната терпеть не могла Олюшку, называла её «задавакой противной» и «козой несчастной». Тогда мне было невдомёк, дурачку, а теперь я понимал: ревновала. Даже теперь, когда мы были сосватаны, и, надеюсь, у Наты не было причин сомневаться в моей любви, она поглядывала на певицу сердито. Почему-то она считала, что Олюшка мне нравилась когда-то. На самом деле, это я ей нравился. Все знают, что Олюшке вообще очень сильно нравится… хм… Назовём это общением с мужчинами.
Эти ласковые скрипки,
Эти шёлковые звуки
Над заливом, над закатом, на высоком берегу!
Эти платья, эти руки,
Этот смех, противник скуки!
Что стоите? Я на месте удержаться не могу!
Что за ласковые скрипки!
Ай, да звонкие гитары
Над заливом, над закатом, а внизу поёт прибой!
Кто сказал, что нынче стары
Ритмы, что свели нас в пары?
Мы танцуем ради танца: ты со мною, я – с тобой!
Вот так ласковые скрипки!
Вот так бубны да свирели!
Над заливом, над закатом не смеши меня, друг мой!
Ох, как взгляды потеплели!
Ох, как губы осмелели!
Я сама себе хозяйка, я одна пойду домой!
Смолкли ласковые скрипки.
Море пенно и огнисто.
Над заливом, над закатом, на нескошенном лугу
В моём сердце тонко, чисто
Колокольчик серебристый
Бьет тревогу под твой шёпот на высоком берегу…
Ната так раскраснелась от танца, так глядела на меня, и, вообще, она такая красивая, что я забыл ненадолго о Терезке и Вокиных происках. Я вспомнил о них тогда, когда песня почти допелась до конца, и Олюшка привлекла моё внимание, помахав рукой. Моментально я бросил мечтать и огляделся, в страхе ища глазами ту пару.
Мама моя! Оставив Нату, я ринулся в сторону. Наступил на чьи-то ноги, кого-то толкнул, прыгнул вперёд, ударился об ограду танцевальной площадки, о ту, что над обрывом, над Няккой… Что-то хрустнуло, треснуло, я успел оттолкнуть навалившуюся на меня Терезку, увидел, как её оттащили назад, услышал крики ужаса, и понял, что лечу с обрыва вниз вместе с обломками мрамора.
* * *
– Тьфу! Понастроили на обрывах! – и всякими более злыми словами ругался я, выбираясь из воды некоторое время спустя.