– Революцию, – более того, можно предположить, что и не все войны еще кончились, чтобы перестать считать, сколько их было тогда точно, несмотря на то, что и сам иду – тридцать минут до дома и пою:
– Их оставалось – нет, меньше, чем вы только что подумали – только трое на той безымянной высоте, где в дыму сражался наш друг из дружелюбной то ли Польши, то ли Чехословакии, то ли Венгрии:
– Коска.
И нужно, выходит, установить – без раздумий, что Это – тот Виндоуз, который сообщит вместо будильника утром, как еще не вставшее Солнце Ван Гогу:
– Пора, – и:
– Ты Кто? – вот в чем вопрос, чтобы ответ – может и испугал, но не сильно:
– Их бин Мольберт.
Как разобрать и снова собрать эту конструкцию, чтобы она опять ожила. Ибо вопрос есть:
– Кто Третий? – кто перемещает челнок и создает, таким образом то, что очень, очень интересно, что далеким не оказывается никакой путь.
Потому что всегда это будет путешествие, но вот именно, что не по тем мирам, которые были в кино, и уж тем более, не я в роли героя этого кино, – а именно:
– Я, – но почему-то уже умеющий летать так, как это реально и делаю.
Что происходит при прикосновении человека к художественному произведению – непонятно. Это тот же человек, но с приставкой для вечной жизни:
– Человек Счастливый.
Каким и был Ван Гог, совершенно спокойно куривший трубку после того, как только что застрелился, – почти уже полчаса назад.
В эту лирику, как в правду, поверить всё-таки трудно, чтобы согласиться штурмовать литературу, когда кого ни спроси, – а только с укоризной:
– Не только создает, но и изображает, не только изображает, но и выражает, – всё заняло все места в зале, где я попытался найти:
– Конкретный полет.
Шекспира – не читал. Ибо он так написан, что и переведен специально без:
– Сцены.
Как можно в таких условиях искать истину в литературе, если ни кто то ли не понимает, а скорее всего, не хочет понимать даже, о чем я спрашиваю.
Я говорю, Повести Белкина имеют магическую связь между собой, и логичный вопрос:
– Какую?
Что я могу ответить, кроме, как только:
– Как электроны в атоме между собой и ядром.
Для них это ни бум-бум – всё равно, что ничего, хотя на контрольных по высшей математике только один я часто получал пятерки.
Что однажды милая преподавательница ее только и ахнула:
– Я ему поставила четверку, так как проверяла первого, а он решил все задачи, – но оказалось, что больше – никто!