Уж столько времени мы бродим по пустыне, отражая настиск «полчищ сатаны»…
Могу понять я тех простых ребят, что умываясь кровью, в бой идут отчаянно и смело.
Уже не видят в сей войне они такого смысла, поэтому и сердце их совсем уж охладело.
А как же начиналось всё? Так романтично… Сарацины притесняют праведных по вере братьев.
Папа римский возмущённо так кричал об этом: и с каждым словом оставалось только соглашаться
Святыни наши разрушают, Христа не чтят и библию сжигают. О! Как же сильно мы так ошибались!
Пришли в чужие земли, насаждали им свои порядки. За восемь лет безумия и сами мы сломались.
И только глупый не захочет вдруг задать вопрос, на который нет ответа ни у одного аббата…
Раз Господь такой всесильный, разве он позволит мерзким сарацинам рушить все наши святыни?
Кто бы что ни говорил, вопрос уж очень сложный. Перспектива всей кампании очень жутковата…
И чтоб простолюдин не понял смысла фразы, dues volt отныне говорим мы только по-латыни.
Ведь разве хочет Бог наш милосердный, чтоб мы рубили головы арабским старикам и детям?!
Война жестока – это факт. Но грустно мне, когда я вижу тут и там людей сбежавших по мечетям.
Такое же и с нами было, пока король Карл Мартелл не разгромил бесчинствующие орды мавров,
За Роланда он отомстил.
Арабов также не пустил,
был удостоен всех известных лавров.
(лёг на землю)
О! Как бы я хотел в историю войти таким же гениальным полководцем!
(закрыл глаза)
Да! Пошёл я в бой под знаменем Христа во имя подвигов и славы!
Но почему я здесь, ведь дома каждый день воюют феодалы…
Вот там бы и доказывал всем праведным христианам свой полководческий талант
И может быть, моими похожденьями бы расписали целый фолиант.
Но разве там, воюя брат на брата, ты удостоишься хоть строчки хроник?
Отражая натиск сюзеренов, и сражаясь в обороне?
Великая победа мне нужна, чтоб помнили в веках потомки.
Чтоб памятники ставили, воспоминанья были громки.
Зачем всё это мне? Не уж то утолить желанье стать великим?
Не сгинуть в жернове истории всего лишь рыцарем безликим…
Нет! Не за этим я пришёл сражаться на святую землю…
Расклад такой для человека чести неприемлем!
Не один я был в семье, а жил со старшим братом.
Он в юном возрасте больной скончался от проказы.
Старшего отец любил сильней, и с болью в сердце сжатом
Пообещал отдать мне замок родовой, но требовал исполнить все его наказы.