На третью ночь подступают мысли об Иване. О его будущем. О моем будущем. О нашем будущем. Где мы будем жить? Как я смогу выйти на полную ставку, будучи одна с маленьким ребенком? Могу ли я позволить себе работать на неполную ставку? Может быть, переехать в квартиру поменьше? Может быть, завести няню? Может быть, денег на это хватит, если отказаться от всего остального, на что я тратила деньги раньше? Может быть, мне стоит переехать в Упсалу, поближе к мачехе и маме? Что тогда – ездить каждый день на работу в Стокгольм или уволиться? Смогу ли я завести себе новых друзей, если перееду туда? Или лучше остаться поближе к друзьям, но подальше от тех немногих родных, которые у меня есть? Какое детство ждет Ивана? Как сделать его счастливым со столь убогими предпосылками? Как мне поскорее восстановиться, чтобы все его детство не было окрашено гореванием и непереработанными травматическими переживаниями? Я мысленно представляю себе возможные сценарии, пытаюсь в них сориентироваться.
И еще я составляю списки. Списки того, когда мы что-то говорили или делали в последний раз. Вспоминаю нашу последнюю ссору. Последний отпуск. Последнюю поездку на машине. Наш последний ужин. Думаю о наших последних эсэмэсках и почему ты так и не ответил мне. От того, что я осталась последней в нашей переписке, мне почему-то больно, хотя я и не могу объяснить себе, почему. Я еще не удалила нашу переписку, но скоро это сделаю. Уже чувствую, что так надо. Но пока она хранится в телефоне, и в конце я остаюсь одна – ты не отвечаешь.
Я думаю о наших последних словах в тот вечер, когда ты умер. Не помню, чтобы мы поцеловались, желая друг другу спокойной ночи. Это преследует меня. Когда мы целовались в последний раз? Почему я не помню? Почему воспринимала это как данность? Я пытаюсь понять, о чем были твои последние мысли, прежде чем ты заснул, и чувствовал ли ты себя несчастным. И снова я задаюсь вопросом, проснулся ли ты, прежде чем умереть. Было ли тебе больно.
В темноте мой взгляд все время обращается туда, где раньше стояли кровати. Где торчала твоя лодыжка. Где твое лицо уткнулось в подушку. К твоему полуоткрытому глазу. Я начинаю сомневаться, что это хорошая затея – лежать здесь, в этой самой спальне, когда у нас есть еще одна. У нас же есть комната Ивана. Я могла бы перебраться туда. Но это ощущается как поражение. Дать себя сломить. Словно не взять назад комнату, и тем самым жизнь. Я решаю, что приму решение завтра. Еще одну ночь без сна я точно переживу – когда родился Иван, я не спала пятеро суток. Стрелки приближаются к пяти. Скоро будет ровно трое суток. Скоро рассвет.