– Кончай мозги пудрить! – Фыркнула насмешливо Танька. – Каждый мужик хочет иметь много женщин! Сашулечка, родненький, успокойся. Всех нас ты все равно не перетрахаешь. Хотя настоящий мужчина должен к этому стремиться изо всех сил.
– Не хило сказано! Я тащусь от тебя Татьяна. Вот бы товарищу А. С. Пушкину подвернулась такая продвинутая телка! А? Прикол! А? Тезка мой! Такой кучерявый еб…рь! А девки какие тогда были? Фуфло! Можно посочувствовать мужику. Ты ее – цап, цап, куда пониже! А барышня, блин, кружевная, – бац, и в обморок…
– А то, Сашуля!
Лишь о случке своей с родной сестрой Александр утаил. Но Танька была действительно не промах. Пьяная, сонная, а не забыла спросить:
– Сашенька, а из дома тебя за что прогнали?
– Да так, мура какая-то…
Коробейников посмотрел на часы. Ни с того, ни с сего разозлился на свою болтливость. Перекатился через теплую сладкую блядежку и стал одеваться к отбытию в свою часть.
" Не пей, не пей, дурак! Если не умеешь! – клял себя Коробейников впритруску поспешая с дальней окраины городка к автовокзалу. Ну, зачем, идиот, разбудил видение Серафимы, имевшее над душой такую странную власть. Давно пора поставить крест на Симке. И воще, разве можно с блядями откровенничать о своей любви? Любовь моя Симке была так нужна, что она испугалась за себя…
Серафима боялась своих чувств, потому что знала как недолговечна зачаточная "любовь" мальчишки. Серафима не дура, сделала все, чтобы обезопасить себя от привычки к нескладным мумуканиям мальчишки о любви. Словам, позаимствованным из кино и книжек. Все было сделано, чтобы извратить чувства пацана до того, как он бросит ее наедине со своей старостью.
Да уж! Ничего не скажешь! Это было время жестоких переживаний. На беспощадность женщины хотелось ответить тем же, но он не умел еще обращаться со своей привлекательностью как охотник с силком, как бандит с удавкой… Неумение отомстить только сильнее подчеркивало его зависимость от опытной, властолюбивой сексторпеды. Он из кожи вон лез, доказывая, что не заслуживает издевательств Серафимы… Но жалость для нее была страшней чумы и отношения их еще больше запутывались.
Какое счастье, что с этим покончено. Сейчас я могу Любой бабой вертеть как хочу. И Танька – не исключение. Какой бы пройдохой она не была, я возьму от нее что мне нужно, но ей самой ничего не обломится. Перепихнулись и никаких воспоминаний.