– Сколько тебе лет, солнышко? – поинтересовалась я.
– Ну да ладно – мешать вам не буду, – шепнула, меж тем, Глаша и скорее скрылась.
Мы обе проводили ее взглядами, а потом девочка ответила:
– В сентябре исполнилось девять, madame.
– Мадемуазель, – на автомате поправила я. – Как тебя зовут?
– Надежда Георгиевна фон Гирс, – с достоинством ответило дитя.
Я многозначительно хмыкнула:
– Вон оно как… Надежда Георгиевна. Ну а я – Марго, будем знакомы.
Девочка, будто ее ущипнули, вдруг вскинула на меня глаза – удивленные. А я поздно подумала, что это имя, совсем не свойственное для патриархальной России, она, может, и вовсе никогда не слышала. Уж собиралась объяснить, но подопечная теперь удивила меня сама.
– Это значит, Маргарита? – сведя бровки, уточнила она. – Мою бабушку звали Маргаритой. Вы тоже приехали из Deutsches Reich?
– Нет, я приехала из Магнитогорска. Улица Красных комиссаров, дом три.
Надежда Георгиевна понимающе кивнула и уточнять ничего не стала.
Да и слава богу, потому что долго миндальничать я не собиралась: чем скорее выясню, что с девчонкой не так – тем лучше будет для всех. Ласково, но твердо я взяла ее за плечо и увлекла на мягкий диванчик подальше от Доротеи. Снова наклонилась ближе и полушепотом спросила:
– Эта кукла – Доротея. Скажи-ка, солнышко, откуда она взялась?
Девочка смутилась. Напряглась еще больше, а взгляд небесно-голубых глаз испуганно метался по полу.
– Скажи, – чуть строже потребовала я. – Это важно!
– Я не могу… если скажу, вы разозлитесь и ее отберете.
Я шумно выдохнула. Попыталась заверить, что не разозлюсь (с чего бы мне злиться вообще?!), но девочка неожиданно твердо стояла на своем.
Хорошо.
Подойдем с другого фланга.
– Ну а монстры? – я пытливо прищурилась. – Те, что испугали тебя ночью – они и сейчас здесь?
Девочка нерешительно мотнула головой:
– Когда Доротея со мной – они уходят, – доверительно сообщила Надя. – Почти все.
– То есть, кто-то из них все-таки здесь?..
– Да. Один. Вон там на люстре.
Сама она на люстру не обернулась – взгляд застыл на моей переносице. А я несмело подняла глаза к потолку.
Люстра здесь была золоченая, с фарфором и хрустальными чашами, в которых ярко светили огоньки. Люстра была пуста.
– И мальчик тоже здесь, – снова услышала я шелестящий Надин голосок. Но он всегда здесь. Приходит, когда хочет.