Обнаружив на кухне Ёлку, наперебой восхищаются и просят меня сфоткать их с ней.
Это даже мило. Делаю серию фоток, скидываю их матери в мессенджер.
Весь час девчонки играют с Ёлкой, она на удивление гостеприимна и позволяет себя тискать.
Я общаюсь с чатовскими, заканчиваю текущие заказы.
И остаюсь жива к возвращению их матери.
— Ну, как вы себя вели? — спрашивает Света, поправляя девчонкам съехавшие резинки на хвостах.
— Хорошо! Честно!
— Мам, Ёлка, такая клёвая! Она породы хатико, давай себе такую же возьмём? — выпрашивают Даша и Маша, надевая сандалии.
— Хасико. — поправляю Дашу или Машу, они хоть и погодки, но очень похожи. — Как съездила? Что врач говорит?
— Да, нормально. Говорит, что рожу слонёнка, поэтому и спина так сильно болит. — устало улыбается Света. — Мира, спасибо тебе огромное, ты меня очень выручила.
— Пожалуйста, с ними не я, а Ёлка нянчилась.
— И ей спасибо. Ладно, мы пойдём ещё обед готовить. Ты заходи поболтать, чайку попьём. И вообще если, что обращайся.
Прощаюсь с шумным семейством. Хочется улыбаться, хотя я с детьми как-то не очень. Хорошие девчонки, я даже не устала от них.
На столе оживает телефон. Бабушка.
— Привет, ба.
— Здравствуй, Мира. Ты не забыла, какой завтра день? Ты же всегда приезжаешь в деревню, сама выбираешь торт. — выговаривает мне Нюра.
Завтра день рождения мамы, после её смерти, мы каждый год так делали. Покупали большой кремовый торт, как она любила, и чаёвничали весь день, смотрели фотографии, вспоминали.
— Я помню, какой день, ба. Но не приеду.
Видимо, я всё ещё на стадии отрицания. Хорошо бы пережить всё это немного и потом поговорить с Нюрой, но как получилось.
— Почему? — недовольно интересуется бабушка.
— Потому что, твоя дочь сама купит себе торт, если захочет. Но, лучше бы ей этого не делать, ведь беременным вредно много сладкого.
После моих слов Нюра долго молчит, а потом начинает плакать.
— Откуда ты знаешь? — горько всхлипывает в трубку.
Меня трясёт от страха и растерянности, потому что бабушка никогда не плачет — железная леди.
—Я видела её! Мы столкнулись в торговом центре, она была с новой дочерью и беременная! — выдаю, переходя на крик.
Мне так больно, я запрещала себе думать о ней, вспоминать, но сейчас будто плотину прорвало.
Реву, часто вздыхая и поскуливая.
— Мира, прости меня! Я не могла сказать тебе правду! Ты же так её любила, хвостиком по пятам за ней ходила, а она тебя бросила! Ради очередного мужика бросила! Она как чумная была, твердила, что влюбилась, счастлива и не хочет возвращаться в деревню и тебя забирать не хочет! Как такое скажешь ребёнку? — рыдает Нюра.