Но, как видно, не всем... Логика, впрочем, очень ясная. Чем толще кошелек, тем больше недостатков можно себе позволить. А мой муж очень, очень богат. Данияру только тридцать, и я никогда бы не подумала, что за семь лет из подтянутого красавчика он превратится в слегка лысеющего, полноватого недомужика с раздутым эго!
Нет, я уже тогда многое о нем понимала. Например, то, что Данияр вспыльчив и горяч. В некоторые моменты даже кайфовала от этого... Да будь он хоть косой и хромой! Состояние Васкевичей затмевало любые недостатки Данияра... Пока он не начал распускать руки. Все чаще. Все жестче. Все изощреннее. А его главное достоинство — нескромное богатство, в конечном счете, обернулось против меня.
Данияр, наконец, убирает свои грязные лапы. Достает из кармана красный бархатный футляр.
Ах, да!.. Еще одна любимая забава мужа — подарки. Чем сильнее побои, тем дороже очередное украшение. Он преподносит мне их с таким пафосом, словно бросает к ногам весь мир, будто сполна искупает этим унижения, которые я терплю.
Но я продолжаю играть свою роль: широко распахиваю ресницы, кокетливо прикладываю ладонь к сердцу.
— Спасибо, дорогой! — восклицаю с придыханием, забираю коробочку. — Что же тут?
— Четыре карата на белом золоте, — сверкая глазами, объявляет он.
Смотрю на большой камень в изящной огранке.
— Кольцо великолепно! — придаю голосу нотки умиления. — Спасибо, Данияр.
— Надень его завтра вечером, — проводит пальцем по скуле, приподнимает мою голову за подбородок. — Подходящее кольцо для моей женщины!
— Хорошо, — улыбаюсь в ответ. Как же тошнит от его помпезности! "Твоя женщина" умылась кровью за эту цацку!
Муж остается доволен. Прощается и скрывается за дверью. Прохожу к встроенному в шкаф сейфу для драгоценностей. Набираю код. Выдвигаю верхний ящик. Достав кольцо из футляра, вставляю его в бархатную синюю подушечку. Камень ярко переливается серыми оттенками.
Едва касаясь пальцами, провожу рукой по холодному металлу других драгоценностей. Длинное колье с аквамарином, ожерелье из желтого золота... сглатываю подкатившую к горлу ненависть.
— Сукин сын, — шепчу с остервенением.
Тут же пресекаю минутную слабость. Закрываю сейф. Беру спортивную сумку, большой серебряный клатч и тоже покидаю комнату.
Спускаюсь на первый этаж. Прохожу в столовую. За массивным овальным столом завтракает Тимур. За его спиной, сложив перед собой руки, стоит горничная.