На следующий день дракон явился в наш дом и попросил у родителей моей руки. Сердце он взял сам, еще во время танца. И пока мама заламывала руки и кропила платочек умильной слезой, а отец черкал на брачном договоре свою подпись, темные омуты обещали мне… тогда казалось, что счастье.
Всего неделя от помолвки до венчания – на грани приличий. Я окончательно потеряла голову. Прогулки, подарки, поцелуи, доводящие почти до беспамятства и обещания еще большего блаженства.
– Моя сладкая, нежная Эли, хрупкий цветочек, – говорил мой прекрасный жених, и я плавилась, таяла внезапным майским снегом.
Храм и обряд я помнила плохо, только свой голос, почти не слышный за грохотом сердца, сказавший “да”, пальцы Ингваза, надевшего большеватое кольцо мне на руку и его же слова:
– Моя, моя маленькая куколка. Ты удивишься, как изменится твоя жизнь.
Торжественного приема в честь венчания не было, лорд Бист не пожелал видеть никого кроме меня, и поздравившие нас в храме родители уехали, уверенные, что мы явимся к ним завтра на ужин.
Он взял меня прямо в карете, без поцелуев и ласк. И пока я, ошеломленная больше произошедшей переменой, чем болью первой близости, пыталась понять, что случилось, Ингваз снова прижал меня к лавке, рванул платье с плеча и пометил, как метят драконы своих жен. Знак подчинения и принадлежности – брачная метка – обожгла не только тело. Душу. Он прикусил воспаленную от ожога кожу, стер слезы с моего лица, шептал о прощении, принялся целовать, умело разжигая во мне чувственные желания, и к моменту, когда карета остановилась у его особняка, я уже забыла и боль, и обиду. И сама внушила себе, что страшный незнакомец, глянувший из глаз моего обожаемого, прекрасного мужа, мне только показался. Ровно до следующего раза.
Я стала отменной лгуньей. Я врала, что неуклюжа, что падаю, опрокидываю на себя горячее, не справляюсь с лошадью, хватаюсь за ножи, что мне нездоровится, болит голова, простудилась. Я стала покупать много пудры и научилась идеально накладывать тон на лицо. Я стала любить браслеты. Широкие. Шарфы. И строгие платья по готьерской моде, ведь замужним дамам ни к чему щеголять голыми плечами. Я стала реже сопровождать мужа на приемах. Мое общение с внешним миром сузилось до двух ежегодных визитов к родителям, где я продолжала врать, что я счастлива. Искуснее всего я врала себе.