Удар. Я не вижу. Это хорошо. Мой стон как сигнал.
Треск рвущейся ткани. Тяжесть тела на мне. Во мне. Боль. Руки на шее. Большие. Ему хватило бы и одной.
В ушах шумит, никак не вдохнуть, не выдохнуть, внутри меня полно тяжелой густой воды, и в руках моих, маленьких, ее не удержать…
Стекло взорвалось острой крошкой. Вода хлынула внутрь, жгутом оплела замершего дракона, сдергивая его с меня, и в миг заполнила половину комнаты, будто кто-то сунул мой кукольный домик под водопад.
Я рассмеялась, ведь это я сделала так, что огонь гаснет в прекрасных темных глазах, что красивый рот тщетно пытается вдохнуть, что большие, увитые огненными плетями руки, что любят рисовать красками по моей коже, не в силах преодолеть оковы другой стихии, подвластной моим маленьким рукам.
Это так просто – отпустить, ослабить поводок, на конце которого – чудовище. Первый раз…
– Первый раз всегда больно, сердечко мое, – так он говорил, теперь это говорю я.
Любить… Умирать…
– Сила и магия принадлежит таким как я, – так он говорил, теперь это говорю я.
Жить… Убивать…
Он не жалел, а я была милосердна – не стала мучить, просто подождала, пока он не перестал дышать. Даже дракон не может дышать водой.
Только пламя не терпит поражений. Тавро на моем плече никуда не делось. приковав мятежный драконий дух к миру живых, обрекая вечно искать и тянуться сквозь водяную пелену к той, что убила.
Чудовища всегда находят оправдание своим поступкам, умеют лгать и прятаться. Лгать я училась сама, прятаться меня научили. Мне пришлось – так я себя оправдываю.