— Двадцать четыре года существования, и все, что у нас есть — это один унылый мешок с вещами, — с сарказмом говорит Лира.
Я смотрю на свой мешок и громко фыркаю, но из горла вырывается какое-то хрюканье, тут же закрываю рот руками, и это заставляет Лиру смеяться еще громче. Через несколько секунд мы обе согнулись и громко засмеялись.
Как и ожидалось, вскоре смех перешел в громкие рыдания. Я обнимаю Лиру, зарываясь лицом в ее кудрявые каштановые волосы, и обхватываю руками ее талию так сильно, как только могу. Она делает то же самое со мной.
— Я буду очень по тебе скучать, — шепчу подруге в шею.
Она всхлипывает:
— Обещаешь, что напишешь мне?
— Конечно! — отвечаю я, но мы оба знаем, что это ложь.
Стоимость отправки почты слишком высока для человека, и мне потребуются годы, чтобы найти достаточно денег, чтобы написать ей. К тому времени мы отвыкнем друг от друга, и у нас будут более важные потребности в этих деньгах.
Отстраняясь, я беру Лиру за плечи, чтобы в последний раз взглянуть на нее. Боюсь, что вид ее покрасневших глаз и мокрых от слез щек станет тем образом, который я пронесу с собой до конца своей жизни.
Хватаю свой мешок и перекидываю его через плечо. Не говоря ни слова, мы покидаем мою спальню и идем через помещения для прислуги, направляясь к боковому выходу, ведущему к парадным воротам. Перед тем как окончательно расстаться, я поворачиваюсь и слегка киваю, не имея сил еще раз прощаться.
Лира дарит мне на прощание свою улыбку, затем поворачивается и уходит. Я смотрю ей в спину до тех пор, пока дверь за ней не закрывается. И даже тогда я не отвожу взгляд.
Осматриваю замок, насколько хватает взгляда. Трудно поверить, что это последний раз, когда я вижу его. Я провела здесь всю свою жизнь, и так просто это место не забыть.
Не желая больше задерживаться, я поворачиваюсь и направляюсь к небольшой группе людей, стоящей у ворот. Король Чиард не шутил, когда сказал, что уходит всего несколько слуг. Итого уезжающих шестнадцать человек.
Меня все мучает вопрос, зачем королю Хеликсу понадобилось больше людей. Обычно рабов поощряют в создании пар друг с другом и рождении детей. Часто люди имеют четырех или пятерых детей, и эти дети вырастают, чтобы заменить своих родителей. Теоретически это должно устранить необходимость торговать нами.