Малыши бросают пианино, болонка перестает скулить. Наступает тишина.
– Ну нет! Он просто увлечен новым проектом. Я не настолько важна, – вздыхаю с грустью.
Мне бы хотелось много значить для Гарика, но увы. Мы вроде как сработались и ему нравится со мной веселится... О большем мечтать не стоит. Но я все равно мечтаю.
– А я уверена, что причина в тебе. Ты проверь! Попробуй соблазнить его, – советует Мира с хитрым прищуром. – Выйди на кухню голой, когда он там будет есть свою пиццу. Он так делал, теперь твоя очередь.
– Да ты что! – смеюсь, присаживаясь рядом с детьми собирать конструктор. – Я не настолько уверена в себе, чтобы бродить по чужому дому обнаженной.
– Стесняешься голой – надень красивое белье.
– Ну какая из меня соблазнительница? – отмахиваюсь. – Опыта ноль.
– Будешь и дальше хранить невинность для мужа, от которого воротит?
Мотаю головой.
– Не выйду я за Владека, ни за что теперь.
– Тогда зачем упираешься? Ты даже не представляешь, как много теряешь, отказываясь от близости с этим жеребчиком, – подмигивает подруга. – Я смотрела его фоточки. О-го-го какое и-го-го с ним может быть.
Близнецы в два голоса повторяют ее «и-го-го». Мы с Мирой прыскаем со смеху.
– Пошлячка, – шутливо шиплю на подругу.
– Ну ты хоть подразни его! Помоги человеку выйти из депрессии. Он поведется, зуб даю, – Мирка смешно выкатывает глаза, скалится и щелкает ногтем по зубу.
Я хохочу, она тоже. Дети заливисто подхватывают, болонка завывает и скулит. Дурдом возобновляется.
По дороге домой я прокручиваю наш разговор. Новый кружевной боди, на который остро отреагировал Влад, так и лежит ни разу не надеванный. А ведь покупался он не для него.
В пятницу я решаю не ходить в офис. Без Белецкого там все равно делать нечего. Выспавшись, принимаю ванну и привожу себя в идеальный порядок. Кремовый боди ждет своего часа по центру кровати.
Услышав, что Гарик проснулся, облачаюсь в нежное кружево и на дрожащих ногах дефилирую на кухню. Делаю большую чашку капучино и выбегаю на террасу загорать. Это моя легенда, ночью придумала.
Грациозно потянувшись, присаживаюсь на плетенное кресло. Делаю глоток кофе и потираю плечи.
Солнце в зените, но воздух прохладный. Если в ближайшее время Гарик меня не заметит, рискую замерзнуть и простудиться. Но он замечает.
То, что он смотрит, я чувствую кожей. Волоски на теле поднимаются, а лицо начинает припекать. И в этом не свежий ветерок с ярким солнышком виноваты. Белецкий стоит на кухне и разглядывает меня через стекло.