– Это я понимаю. И куда же командировка?
– В Муром. Точнее – рядом с Муромом. Затруднительно будет мне бегать к телефону в том месте, где придется работать.
– А отложить эту командировку нет никакой возможности?
– Нет, пап. Я пообещал быть на месте сбора уже сегодня вечером и переменить ничего не могу уже. Связи нет. Будут ждать и материть. День-то терпит, конечно, но завтра с утра, кровь из носу – крайний срок. Не могу подводить людей. Потом расскажу, когда вернусь.
– Не слишком ли много тайн, Мишка, у тебя в последнее время развелось?– Петр Павлович вздохнул.– Эх, мало, видать, я порол тебя, а теперь уж поздно. Вырос. Под два метра оглобля.
– Да какие там тайны? Прозрачный я, как аквариум. И рост у меня всего – метр восемьдесят. Любишь ты преувеличивать. А порол в самый раз. До сих пор на заднице следы от пряжки есть.
– Ну-у-у?– удивился Петр Павлович.– Врешь, поди? Покажи!
– Ага, час заголюсь прямо за рулем. Может, порулишь тогда хоть за меня, пока я портки скину?
– Нет уж, сам рули. Я такие не умею водить. Мне бы танк или БТР, ну БМП на худой конец,– отказался Петр Павлович от предложения.
– Во, во. Горбач, говорят, 50-т тысяч танков решил под нож пустить за ненадобностью, да не успел. Теперь царь-Борис их утилизирует. Может, купим один для дома, для семьи? Будешь на работу в нем ездить, и охрана не нужна тогда тебе будет.
– Соляры он жрет, собака, не напасешься. Разоримся на заправках. А вообще мысль-то хорошая. Я бы не отказался. Солидно бы выглядел на фоне этих банок консервных,– Петр Павлович разулыбался, представив, очевидно, себя едущим на работу в Т-80-м. – А ведь заговорил таки зубы, шельмец,– спохватился он тут же.– Ох, недаром тебя Жуком дразнят. Жук и есть. Я ведь что спросить-то хотел? Как это ты сумел с десятком обломов договориться, что они тебя так просто выпустили? Потом стрельба эта и вой с визгами. Что это было?
– Ну, во-первых их не десяток, а к моему приходу только шестеро было. Точно десять видел?
– Что я – по-твоему, из ума уже выжил и до десяти считать разучился? И в глазах у меня с перепугу тоже не двоилось.
– Значит, этот хлыщ «Бархатный», куда-то четверых отослал, пока я добирался сорок минут.
– Ты от ответа не увиливай?– Петр Павлович вцепился бульдожьей хваткой. А Мишка сморщил недовольную гримасу:– «Опять лапшу на уши вешать. И правду сказать нельзя. Не поверит, даже если и скажу. Да и долго. Тем более про цилиндры эти допотопные»,– пришлось выкручиваться.