Вечером в понедельник Кэтлин возвращается домой после долгого рабочего дня. Она открывает дверь, и, как только заходит внутрь, ее пятнадцатилетняя дочь Натали кричит: «Я могу ночевать у Чеда?»
Пораженная Кэтлин, помешкав, говорит: «Ты же там была все выходные. А сегодня понедельник, школьная неделя началась…»
Кэтлин не успевает закончить предложение, а Натали уже начинает кричать в ответ: «Если ты не разрешишь мне пойти к Чеду, я буду в депрессии, я себя порежу!»
Кэтлин тоже повышает голос. «Ты знаешь, что сегодня тебе туда идти нельзя. Почему ты со мной так себя ведешь?»
Натали начинает кричать и бежит в свою комнату. Теперь уже и Кэтлин начинает кричать; она не знает, подниматься ей следом за дочерью или не надо. Она начинает кричать, взбегая по лестнице; она стучит в дверь Натали, просит открыть, но ответа нет.
Когда Кэтлин пришла домой и столкнулась с вышеописанной ситуацией со своей пятнадцатилетней дочерью, она сделала все, что могла, чтобы в этот момент справиться с ситуацией. Она сказала «нет» и попыталась объяснить, почему она так говорит; она попыталась быть твердой и быстро обнаружила, что она уже кричит. Подобные споры для семьи Кэтлин характерны. Любой отказ в ответ на просьбу Натали приводит к противостоянию, потом угрозам, слезам и хлопанью дверьми. Хотя Кэтлин делает все, что может, ее отношения с Натали, кажется, становятся все хуже. Кэтлин чувствует безнадежность ситуации, а Натали все больше изолируется.