гости были из Либерии, и с
ними нам нужно было установить дружеские и дипломатические
отношения. Кроме того, был ещё человек, в штатском, конечно же, но
военная выправка прямо таки чувствовалась. Он представился как Иван
Иванов. И он же переводил неграм. Штиглиц и Гале изъяснялись
на русском, хоть и корявенько.
Но
главное, за столом был человек, с которым мне нужно наладить
контакт: Большаков Иван Григорьевич, Министр кинематографии
СССР.
Его водитель и ассистент, Володя, как ни
ломался, а за стол мы его таки затащили, и сейчас он тоже стал душа
человек. А ведь поначалу показался таким чопорным
сухарём.
–
Муля, скажи тост, – чуть заплетающимся языком предложил Козляткин и
многозначительно подмигнул мне.
Я
глянул на гостей, у всех ли налито, и сказал:
–
За кинематограф!
Выпили, вкусно закусили маринованными
хрустящими груздями и огурчиками.
–
Вот за что я тебя уважаю, Муля, что ты короткие тосты говоришь, –
усмехнулся Иван Григорьевич, щедро накладывая ложкой икру на
блин.
Он
уже изрядно расслабился и тоже стал почти своим в доску. Хотя
дистанцию, конечно же, сохранял. Но ничего, не всё
сразу.
–
Муля у нас ещё и комсорг, – ни к селу, ни к городу брякнул
Козляткин и потянулся за прозрачным ломтиком пропахшего чесноком
сала.
А
я понял, что нужно менять тему, и сказал:
–
Там баня поспела. Давайте ещё по одной, и – в баню.
Возражений не последовало.
Мы
бахнули ещё, и пошли париться. Иван Иванов тщетно старался
объяснить неграм, куда мы идём и с какой целью.
–
Но зачем? – на ломанном английском пытался выяснить дальнейший
график отдыха толстогубый курчавый негр, – мы сегодня уже мылись. В
гостинице. С мылом даже. Много воды истратили.
–
Это баня, – силился донести эту простую истину до непонятливого
сына солнечной Либерии Иван Иванов, – понимаешь, баня, парилка,
пар…
–
У нас в пустыне Намиб парилка, – задумчиво сообщил второй негр,
помоложе и с длинными то ли косицами, то ли дредами, – мы там
всегда паримся.
–
Ну, вот, – обрадовался Иван Иванов и аккуратно подтолкнул негров по
направлению к бане.
Гостей пропустили вперёд, а я чуть
задержался. Хотел спросить у Митрича по поводу шашлыков (после бани
всегда есть охота, особенно если пар удался правильный,
крепкий).
–
Слушай, Муля, – задумчиво сказал Митрич, который как раз подошел с
охапкой дров, – ты представляешь, я, сколько здесь работаю, сколько
народа перепарил, а до сих пор жопу живого негра и не видел.
Говорят, жопы у них розовые, как и ладони?