Негр сидел и с задумчивым видом кивал, не
понимая ни слова по-русски.
–
А она мне говорит, если ты, Володя, так сделаешь, я с тобой больше
на танцы не пойду, – горячился ассистент, жалуясь Йоже
Гале.
Тот кивал и улыбался:
–
Како добро!
–
Иванов, ты меня уважаешь? – возмущался Большаков, – значит,
прекращай крыситься. Давай лучше выпьем.
–
Вси наси филмы со поснети на исто темо, – энергично доказывал
Франце Штиглиц Митричу. Его раскрасневшееся от парилки лицо
лучилось довольством.
Тот мычал согласно и лишь подливал
югославу пива.
Хорошо сидим.
После второй парилки, распаренные, выскочили
все голышом и попрыгали в озеро.
–
У-у-ух!
Негры тоже было сунулись в воду, но сразу же
замёрзли, вернулись обратно на берег и, дрожа, устремились обратно
в баню. За ними, тяжело вздохнув, нехотя вылез и потрусил Иван
Иванов.
–
Ишь ты, и задницы у них тоже чёрные, – удивлённо покачал головой
Митрич.
Остальные плескались, хохотали,
брызгались.
Накупавшись, замёрзли и потянулись
обратно.
По
дороге к бане, меня придержал Йоже Гале и тихо
шепнул:
–
Морамо се поговорите.
–
Говори, – также тихо сказал я.
Тот покачал головой и кивнул на Франце
Штиглица, который что-то бурно обсуждал с
Большаковым:
–
Потем.
Я
его понял, и настаивать не стал, хотя самого разбирало любопытство.
Захочет – расскажет, раз начал.
В
парилке Митрич поддал пару, потом ещё разок, и все принялись
хлестать друг друга вениками. Я влез на верхнюю полку и прикрыл
глаза. Суматоха последних дней здорово измотала меня. Тут я
расслабляться и не планировал, но всё равно капитально
расслабился.
Невольно события последних двух дней заняли
все мои мысли.
И
ведь как хорошо-то получилось! Надежда Петровна, окрылённая тем,
что сынуля ей ни в чём не противоречит, взяла всё в свои руки. Она
даже на следующий день сходила к нам на работу и объяснила Зине,
почему та не может быть моей невестой. Честно говоря, я изрядно
опасался, что заполучу врага в лице Зины. Но, видимо, женщины умеют
между собой договариваться, если надо. Не знаю, что там наплела ей
Надежда Петровна, но сразу после их разговора Зина подошла ко мне
и, смущаясь, сказала, что невестой моей она быть не может. Потому
что замуж пока не планирует. И предложила остаться друзьями. На что
я с радостью согласился, изобразив, правда, перед Зиной печальный
вздох и грусть.