–
Раневская, – задумчиво повторил Большаков, – так вот почему на тебя
Завадский жаловался.
–
Завадский держит её на вторых ролях. А если роль получается
удачной, он сразу отбирает её и отдаёт Марецкой.
–
Да, бабы всегда умели из нас верёвки вить, – хохотнул Большаков и
схватил новый шампур с шашлыком.
Его настроение явно опять улучшилось. Гроза
миновала.
Я
посигналил глазами Митричу, мол, наливай.
Тот моментально разлил водку по
стаканам.
–
У меня есть тост, – решил ковать железо пока горячо я, – давайте
выпьем за будущий совместный югославско-советский фильм с Раневской
в главной роли. Который посрамит капиталистов и покажет им, как
надо снимать настоящее кино!
–
Ох, ты и жук, Муля, – хмыкнул Большаков, но, однако,
выпил.
Даже негры выпили. И вдруг тот, что постарше,
толстогубый, истошно запел что-то на своём гортанном наречии,
периодически отфыркиваясь, далеко высовывая язык и выпучивая
глаза.
Все умолкли и уставились на него как на чудо
господне.
–
Чего это с ним? – испугался Володя.
–
Шашлык был, видимо, несвежий, – прикололся я.
–
Да ладно тебе! Шашлык свежий был! – возмутился Митрич и запричитал,
– ты гля, как его корёжит, бедного. В город надо его, в больницу
везти.
–
Расслабься, Митрич, – засмеялся Большаков, – это у них народная
ритуальная песня такая. Которая выражает восторг от
гостеприимства.
–
Святы батюшки, – Митрич хотел перекреститься, но скосил глаза на
Большакова и передумал.
–
А вот скажи, Муля, как это тебе удалось Сидора Петровича уговорить,
чтобы он финансирования из Большого театра на Глориозовский
перекинул? – задумчиво спросил Большаков, глядя на костёр, когда
лютый негр, наконец, иссяк и замолчал.
–
Иван Григорьевич, мы же должны развивать не только один Большой
театр, правда? – глядя ему в глаза, парировал я. – У Глориозова
хороший театр, но находится всегда в тени. И финансирование ему
идёт по остаточным принципам.
–
Аааа! Вот как, – догадался Большаков, – Так это ты у него недавно
бенефис пьесы Островского устроил?
Я
скромно кивнул.
–
И зачем тебе это надо было? – с подозрением он посмотрел на
меня.
А
товарищ Иванов напрягся и начал опять чутко
прислушиваться.
–
Хотел собрать всех режиссёров вместе, – ответил я. – В одну
кучу.
–
Зачем? – не понял Большаков.
–
Хотел посмотреть, как они будут одну и ту же задачу решать, –
сказал я и добавил, – хочу понять, почему это у нас столько
режиссёров и они получают такие деньги, а фильмы у нас ставятся не
настолько шедевральные, как бы хотелось.