– Боитесь – чего?
– Всего. Боюсь, что он умер. Или что он по-прежнему прекрасен и хочет меня. Что мы начнем переписываться, и боль в моей груди станет невыносимой, и я снова влюблюсь. Что я брошу Павла и уйду к Сергею, где бы он ни был.
– Вы говорите так, словно ваша жизнь с Сергеем просто остановилась и по-прежнему где-то существует. И, если вы вернетесь туда, все будет, как раньше, – взаимная любовь, бушующая страсть и даже красота юности.
– Именно так.
– Но на самом деле правдоподобный жизненный сценарий состоит в том, что Сергея либо нет в живых, либо он выглядит как семидесятитрехлетний старик. Весь в морщинах, скорее всего седой, а может быть, лысый. Вполне возможно, скрюченный и, очень вероятно, совсем с иными чувствами вспоминающий годы совместной жизни с вами и не испытывающий к вам добрых чувств, особенно когда он видит в зеркале шрамы на своем лице.
– Говорите что хотите, но я сейчас не слушаю то, что вы говорите. Не слышу ни единого слова.
Время сессии истекло; Наташа направилась к выходу и тут заметила свою фотографию, лежащую на столе. Она повернулась, чтобы взять ее; я поднял фотографию и протянул ей. Убирая снимок в сумочку, Наташа сказала:
– Я приду к вам завтра, но пожалуйста, ни слова больше об этой фотографии. Довольно!
* * *
– Сегодня вечером я улетаю в Одессу, – начала Наташа нашу сессию на следующий день. – Я так ужасно спала из-за вас, что мне совсем не жаль, что это наша последняя встреча. То, что вы сказали о Сергее, было жестоко. Очень жестоко. Скажите, вы со всеми своими пациентами так разговариваете?
– Прошу вас считать это комплиментом той внутренней силе, которую я в вас вижу.
На лице Наташи возникло слегка озадаченное выражение; она поджала губы, собираясь что-то ответить, но передумала и вместо ответа устремила на меня долгий взгляд. Потом выдохнула и откинулась на спинку кресла.
– Хорошо, я слышу вас. И готова двигаться дальше.
– Пожалуйста, расскажите мне о тех мыслях, что не давали вам уснуть прошлой ночью.
– Я спала короткими промежутками, потому что большую часть ночи меня преследовал один и тот же сон, возникавший в разных версиях. Я приезжаю в Конго с какой-то делегацией и вдруг остаюсь совершенно одна, все остальные куда-то исчезли. Я понимаю, что нахожусь в одном из самых опасных мест на земле, и впадаю в панику. Затем в одной версии я иду по заброшенному району и стучу во все двери, но они заколочены, и вокруг нет ни души. В другой версии захожу в пустой дом, снаружи вдруг раздаются громкие приближающиеся шаги, и прячусь в шкафу. Был еще вариант, в котором у меня был сотовый и я звонила своим спутникам, но не могла объяснить им, где я, потому что не знала своего местонахождения. Я предлагала им захватить фонари и махать ими, чтобы увидеть их из окна, но тут же поняла, что я в огромном городе и моя идея бесполезна. Это продолжалось всю ночь: я в ужасе ожидала, что придет что-то страшное, найдет меня и заберет. – Наташа прижала руку к груди. – Даже сейчас, когда я просто пересказываю вам этот сон, сердце начинает колотиться.