— Однако, Ваша Светлость, — тихо
произнёс он, — дипломатические каналы — это единственное, что у нас
сейчас есть.
— Ладно, Коля, хватит об этом.
Рассказывай, как там обстановка в самом Лихтенштейне?
— Ничего нового, — покачал головой
Керенский. — Ситуация дерьмовая, народ нервничает. Железнодорожные
пути в Лихтенштейн — перекрыты. Противник не наступает. Мое
ведомство, используя тайные каналы, перебрасывает снаряжение и
оружие с помощью дирижаблей и грузовых самолётов наших союзников, у
кого воздушное пространство все еще в свободном доступе. Но
приходится действовать аккуратно, потому что одна из
договорённостей с Австро-Венгрией — никаких воинских частей и
тяжёлой техники, только гуманитарная помощь, продовольствие,
медикаменты.
Потёмкин нахмурился:
— Что это за союзники такие?
Керенский развёл руками:
— Ну, понимаете ли, высокая
политика. Нам помогают, как могут. Проблема в том, что они тоже
действуют аккуратно. У них у самих проблем выше крыши. Мы, по
факту, прячем оружие в ящики с мукой и сахаром, а половина наших
грузчиков — кадровые разведчики.
— Занимаемся контрабандой? —
Потёмкин рассмеялся. — Я так понимаю, что основная проблема —
разобраться с обнаглевшим Бобшильдом?
— Да, — кивнул Керенский. — Ты прав.
Бобшильд хоть и трусливый пёс, который может продать в любой
момент, но проблема в том, что он ещё и бестолковый, тянет одеяло
на себя. Вполне может оказаться, что он уже готов предать
Императора и перейти на сторону Австро-Венгрии, если, конечно, ему
пообещают сохранить его титул и владения. Но… в чём-то он оказался
хитрее нас. Мы хотели перебросить несколько толковых людей в
Лихтенштейн, чтобы те организовали оборону, но…
— Не смогли? — переспросил
Потёмкин.
— Их не пустили, — уточнил
Керенский. — Двух генералов, которые должны были там всё правильно
сделать, просто развернули в аэропорту. Без объяснения причин,
сославшись на то, что «документация не в порядке», и отправили
обратно.
— А ты, как глава службы
безопасности Империи, вообще в курсе, кто им отдавал такие приказы?
— хмыкнул Потёмкин.
— Ну, — Керенский развёл руками, —
не всё так просто.
— По факту ты хочешь сказать, —
Потёмкин мрачно усмехнулся, — что наша разведка в Лихтенштейне
работает крайне фигово? Да, да, — кивнул он, — я понял, Бобшильд —
ещё тот хитрец, и привык работать по-своему, не слушаясь никого,
кроме себя. Но если ты, Николай Алексеевич, не можешь понять, кто
именно мешает нашей работе, тогда… я даже не знаю, что сказать.